5

Когда провожают - надежней: что-то в человеческой судьбе имеет глаза, которые запоминают при отъездах - есть к кому возвращаться или нет.

Живи и помни – помни, что твой муж оказался дезертиром и теперь скрывается от людей в лесной чаще; помни, что ты жена ему и должна делить с ним судьбу его; помни, что осудить легко, а под пули идти страшно, ой как страшно; помни, что люди злы и языкаты, что осудят тебя, и не простят, и змеями вслед шипеть будут, осуждать беззащитную.

Живи…Так хочется жить, когда ты молодой мужчина, а дома родители и жена ждут твоего возвращения, сердцем болят; как хочется жить, когда пули, пули, смерти кругом; так хочется домой, когда, израненый, но целехонький, выходишь из госпиталя; так хочется домой, когда смерть тебя ловила-подстерегала да не поймала; так хочется домой, когда знаешь, что в этот раз Смерть тебя не отпустит.

Помни…И вспомнила Настена про мужа своего, то ли пропавшего, то ли дезертировавшего, вспомнила сразу, как только стали вещи пропадать из дому; вспомнила, что она – ЗА мужем и что теперь вот её доля – помогать ему, скрывая; вспомнила, как забрал он её, девчонкою и привел в свой дом; вспомнила, сколько простого незаметного счастья было меж ними; вспомнила, как хотели они детей и не получалось, как кляла себя и терпела побои; вспомнила – и не поверила, в этой ли жизни было или только снилось когда-то.

Живи…И живет Андрей в лесу, как зверь дикий и воет как зверь дикий; тянет соки из Настены и любит её, любит, жену свою, настоящую Женщину – что и в огонь, и в воду - за него, за мужа; живет и понимает, что Великая Победа – Победа, которую так долго ждали и ради которой жили, не может быть им отпразднована…

– Дедушка! – в десять голосов ахнули люди. К нему кинулись, развязали, подняли на руки и усадили, крича близко в уши, отталкивая и перебивая друг друга:
– Дедушка, война кончилась!
– Дедушка, миленький, где ж ты был?
– А мы тут без тебя. Забыли про тебя. Ты уж не серчай. Все с ума посходили.
– Сидим, а кого-то не хватает. Кого не хватает? Дедушки не хватает. Господи!
Он вертел большой лохматой головой и бессловесно, спокойно, показывая, что понимает и прощает, неторопливо и мудро кивал. И, глядя на него, близкие к слезам бабы разом заплакали. Только сейчас, когда последний живой человек в Атамановке узнал от них, что случилось, они наконец поверили и сами: кончилась война.

Валентин Распутин широкими мазками рисует и единичные человеческие трагедии, и горе всех людей, и характеры людей, и глубину их душ – великий Мастер, великий Человек.