4

Эх, страна моя - Империя...
Как говаривал Савельич, слуга Петруши Гринева: "Дозвольте, барин, плечико поцеловать!" Другого формата отношений с властью в стране моей не было и, видимо, не суждено быть.

М. Пархоменко, литературный критик и партийный деятель, сопроводил сборник сочинений чукотского писателя Юрия Рытхэу объемной статьей вполне имперского (хотя и партийного) содержания: Большое достижение, считает сей литературный надзиратель, для малочисленных народов Севера иметь собственных писателей, это показатель их благополучного роста при руководящей роли коммунистической партии. Спасибо должны бы говорить за то, что им, младописьменным, дана родной партией такая широкая улица. Но вот товарищ Рытхэу не всегда бывает сознательным, иногда страдает узостью и закоснелостью взглядов. Как можно было написать, что устаревшие традиции оленеводов (чукчей!) достойны сохранения? И это в то время, когда указания старших товарищей буквально во всем помогают этому малочисленному народу - и оленей пасти, и детей растить, и дома строить. Нет, вы эти ретроградные взгляды, бросьте, товарищ Рытхэу, иначе крепко дадим вам по рукам! Но высказав эти странные, мелкобуржуазные идеи в романе "Сон в конце тумана", буквально уже в следующем своем произведении писатель Рытхэу разоблачает их и ведет свой народ правильным путем.

Кто сейчас подумал, чсто я смеюсь и преувеличиваю - отсылаю вас к сборнику, но не к тому, что на картинке, а под названием "Айвангу" (уж какой нашла), изданному в 1980 году в серии "Библиотека "Дружбы Народов".

Какое странное, удивительное дело, объединить в одном сборнике (том, что на картинке) два этих произведения: "В долине Маленьких зайчиков" и " Вэкэт и Агнесс".

Первый из романов показывает нам, через что должен проходить талант, желающий писать и печататься в этой стране. И мне не грустно. Потому, что это - показатель мужества и решимости. Содержание - АБСОЛЮТНЕЙШЕЕ клише. Молодой оленевод, чудом избежав смерти (его спасли русские), внезапно прозревает истину - то бишь зарю коммунизма. Учится читать, писать, вступает в колхоз, а затем рискуя жизнью приводит к свету своих соплеменников. Действие этого романа, хотя и наполнено описанием севера, однако никакой специфики северной в себе не несет - без ущерба для содержания действие могло бы разворачиваться и в среднеазиатском ауле, и в высокогорном кишлаке. Более того: именно в описании обычаев Рытхэу противоречит самому себе, более позднему, подгоняя обычаи народа под требования клише. (Например, девушку-чукчанку, дочь американца - блондинку и голубоглазку, якобы никто не хочет брать в жены из-за этого "уродства", в то время как в более поздних романах Рытхэу говорит, что именно такие девушки пользовались большой популярностью. Но здесь надо было показать ненависть к "похожим на русских"). Хотя, внимательному читателю все равно будет видно это имперское "употребление" малого народа, проглядывающее в деталях. Присутствуют также: богачи-злодеи, шаман-убийца и прочие прелести соцреализма. Но написано прекрасно - талант есть талант. А содержание... знаете сколько я таких книг в детстве прочитала? Да и какие могут быть претензии - это же сюжет Прометея и Данко, а значит не совсем уж пропащий - актуален вечно. К тому же очень живенький юмор - тот самый, на котором построены все анекдоты "про чукчу": про встречу оленеводов с бытовыми приборами (критику Пархоменко понравилось, он похвалил).
Второй роман. Талантлив. Очень.
Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть об эстонке и Вэкэте...
Он сильный, нежный, талантливый, он человек чести и человек дела. У него долг перед Родиной.
А она... а у нее любовь к Таллину, пристрастие к северной экзотике и твердые губы.
Боялась только, что сюжет развернется в унижение для Вэкэта. Нет. Он же мужчина - сильный и умный. Власти над собой он никому не дал.
О, пардон, эмоции повели, давайте по порядку - повесть вовсе не о любви, хотя и о ней тоже. Повесть о безысходности...
Скажите, как он умудрялся ЭТО печатать в Советском Союзе?
Вот говорят, чукчи спиваются, а я говорю - я бы тоже спилась.

...тяжела наша жизнь, но она наша собственная...

У них ведь и нет ничего, кроме этой жизни. Нет домов - партия давно запретила им иметь яранги. Вместо них им предписывались сначала якутские юрты, потом брезентовые палатки, потом щитовые домики, потом, нелегально, стали внось появляться яранги (до первой серьезной проверки). Нет оленеводства - нельзя было пасти оленей по старинке, надо то на тракторах, то в специально отведенных постоянных местах. Нет детей - сначала их забирают в ясли (а это значит уже в семь-восемь месяцев детей изымают из семьи), потом интернат - и на каникулах лагерь предпочтительней поездки домой, затем их направляют в институты, а там, знаете ли, свои разнарядки на нацкадры. Молодые представители народа действительно талантливы, мы это видим из романа, но... но что происходит с народом при таком режиме?

Вэкэт страрательно учится оленеводству, читает при свете свечи дневники полярных исследователей, пытаясь по ним (!) научиться делать жилище из снежных кирпичей, трепетно собирает все упоминания о народах Севера в литературе и искусстве: Рокуэлл Кент, Семушкин, Юхан Смуул.
И тут - любовь. А ведь отец предупреждал его!

— Эх, сынок, неужели ты не видишь, что ей хотелось попробовать, как это можно жить в яранге, спать на шкурах. Вроде как некоторые приезжие пробуют прокатиться на оленьей нарте и сфотографироваться… Так вот и ей захотелось необычного. Неужели ты этого не понял, сынок?

— Неправда, отец! — Вэкэт произнес это громко и вызывающе.

— Вот сидит она в своей экспедиции и рассказывает, как переночевала в яранге. Спала не только в пологе, но даже рядом с его живым обитателем. А вдруг она еще и насекомое какое-нибудь прихватит? А?

Она и в гости его ждала вот такого - в тундровых одеждах. А он приехал другой - элегантный, модный, вполне цивилизованный, при хороших деньгах... Что-то не то!
Такого уже не представишь публике в качестве экзотического любовника.
Вэкэт все понял и ничего не сказал, уехал "без длинных благородных объяснений." Да и зачем?
- Я всегда буду ждать тебя!, - шепчет на прощанье Агнесс.

Дура ты, девочка, настоящего мужчину не надо ждать - с ним надо быть.