4

Эта книга из числа тех, которые не хочется разбирать по косточкам: все очевидно – грустно, в какой-то мере безнадежно, сердце ноет, что мы не в силах ничего изменить. Нельзя перекроить Историю. От чувства безысходности, собственного бессилия делается еще тяжелей. С другой стороны, не скрыть вздох облегчения – как хорошо, что это не коснулось ни меня, ни моих близких. Ох, как не хотелось бы мне оказаться в шкуре советских граждан 37-года! Как бы повела себя я на их месте? А мои друзья? Родственники? Упаси Бог попасть в те зловещие сталинские жернова! После них человек теряет безвозвратно свое «Я».

Автор проводит параллель с историей Иисуса Христа. Очевидно, что Зыбин – Иисус. Кто же тогда Иуда, предавший его? Кто Понтий Пилат, умывший руки, но изначально пытавшийся защитить беззлобного проповедника? Быть может Нейман, который благодаря случайности спас своего арестанта? Можно ли назвать Иудой Корнилова? Кого предал он? Человек действовал из лучших побуждений, пытаясь выгородить горе-попа, который в итоге и оказался сексотом. Поражает, как филигранно выворачивались наизнанку любые полуфразы, едва произнесенные арестованными – любое слово, любое высказывание – да что там, интонация! - все употреблялось против них. Какими изворотливыми гадами надо быть, чтобы преуспеть в этом чудовищном фарсе! Ведь это противоречит априори добродушной природе человека. Вот что страх делает с людьми…

Читая «Факультет…», я невольно сравнивала его с «Побежденными» Головкиной и «Крутым маршрутом» Гинзбург. Бесспорно, «Факультет…» гораздо более спокоен по накалу страстей, его легче читать, ни одна сцена не вызвала слез, конец истории достаточно благоприятен для всех героев. Также Домбровский, в отличие от Гинзбург и Головкиной, рисует нам картину той, другой стороны – НКВД-ной, узурпаторской. Он показывает их человеческие слабости, показывает, как пожирает их эта жуткая, бесчеловечная профессия, какое иногда вызывает отвращение к самим себе. У Домбровского нет изматывающих побоев, голода, издевательств, зато этого в избытке у Гинзбург. Именно «Крутой маршрут» читать было всего тяжелей – там речь идет непосредственно о лагерях, причем осужденной «впаяли» троцкистскую деятельность – самое страшное, что могло бы быть на тот момент. «Побежденные» повествуют не об обычных советских гражданах, а об аристократии - о временах до ареста, о страхах, постоянном ожидании ареста и ссылки, боязни окружения, первых допросах и вербовках… Все три книги прекрасно дополняют друг друга. В моем сердце бОльший отклик нашли все же книги авторов-женщин.