5

У "Тайной истории" антураж идеального университетского романа, книжного романа, романа для старого школьного возраста. Заснеженный Вермонт, колледж с новомодным преподаванием, мальчик-аутсайдер из не самой любящей семьи, с одной стороны - древние языки, с другой - восьмидесятые, закрытый клуб для богатых и изысканных богов и героев против дверей кампуса, утыканных картинками и банальностями.
Золотая античность в конце коридора предстает для Ричарда Пэйпена, мальчика со стипендией и всего двумя приличными рубашками, чем-то вроде Леты, испив из которой он перестанет быть неудавшейся моделью человека, которой нужно придумывать жизнь поживописнее. Тяга к живописности и губит Ричарда, как он признается практически с разбегу, не перевернув и страницы.
Наткнувшись на закрытый курс только для избранных - только для самых живописных мальчиков и девочки - Ричард хочет туда с той же страстностью, с которой обычная типовая девочка хочет попасть в свою аватарку с анжелиной джоли.
Потому что там Генри, Фрэнсис, Чарльз, Камилла и Банни - красивые, богатые, с галстуками и аксессуарами, деньгами, домами и легкими походками книжных персонажей - учат древнегреческий в строгом уединении, не предполагающем никакой пошлости вроде других людей.
Они, конечно, чрезвычайно живописны. И, попав в эту фигурную композицию, Ричард поначалу безупречно счастлив.
Но. Всегда есть но.
Они убили Банни.

Сам Ричард сообщает это на той же странице, на которой признается, что его погубила живописность. И весь роман раскручивается вперед ногами: до середины - от смерти к началу, а затем - от начала к концу. Сначала придется узнать, зачем они убили Банни, а затем - как Банни убивает их.
При такой простой двухчастности: смерть героя vs схождение в Аид - роман поражает хорошо проработанной сложностью, так сказать, между. Если вчитаться, то весь текст представляет собой бесконечную стенограмму попоек и диалогов, которую прерывает пунктуация, состоящая исключительно из стуков в дверь. Все действия, в том числе и само убийство, проходят в мыслях, воспоминаниях, рассказах и отражениях.
И при этом - роман практически ни разу не теряет ровного бега повествования, за которым читателю приходится нестись, несмотря на то, что тут десять страниц можно пробежать, не вставая с кресла в квартире Генри. И, разумеется, этот потрясающий клуб любителей античности и дионисийского начала не может оставить читателя без катарсиса, но где именно он может случиться, предугадать никак не дано. Потому что от сюжетного центра в виде Банни расходятся пять персонажей в поисках выхода, из ними придется поплутать.

Ах да, и в книге еще присутствуют в кратком аллюзивном изложении все значимые мировые идеи, начиная от понятия красоты у древних греков и оканчивая чем-то вроде спиритического сьянса с достоевским, призрак которого так или иначе встрянет цитатою в любой роман о преступлении и наказании. Но нафталиновая подкладка большой идеи, необходимая каждому роману, чтоб не протух раньше времени, тут вещь совершенно второстепенная.
Все дело в Генри, Фрэнсисе, Чарльзе, Камилле и Банни - и в том, как они написаны. Потому что они написаны так, что против воли хочется примкнуть к их клубу. Даже если потом об этом придется пожалеть.

Оригинал записи в LJ