3

Уже очень давно присматривалась к этому автору. В магазине его книжечки ровненьким белым рядочком манили взять посмотреть. Сначала, правда, магнитило крайне слабо, практически не ощутимо, потом я даже как-то взяла в руки, повертела, и вот спустя несколько лет мы с Норвежским лесом дошли до кассы. Свершилось.
Красивая качественная обложка с изображенной на ней пластинкой на проигрывателе, с маленькой такой надписью "мураками-мания". И вот ЭТО меня как-то сразу напрягло. И напряжение нарастало, так как не заманила книга меня, нет ..... до мурками-мании мне далеко. Хотя прочла я ее с интересом, легко, без какого-либо навязывания самой себе, иными словами, не через силу.
НО! Вот дальше-то и начинается то самое "но". Что бы я сейчас не написала о книге, я сама же смогу и опровергнуть, так как способна привести противоположный аргумент. Проникновенная и в то же время слишком контурная, словно наскальный рисунок или неумелая блогерская запись. Поглощающая и тягуче-заунывная, подающая самые бытовые ситуации как важнейшие элементы повествования, смакующая их, растаскивающая их на элементарные действия (эдакое зависание). Лирически-трепетная и в то же время выставляющая напоказ сцены эротизма, концентрируя в них энергетику героев, практически оставляя их без оной на остальное время повествования. Я написала "эротизма", хотя хотела бы сказать сильнее, уж такая я ханжа, что не смогла в этой книге абстрагироваться от регулярных сцен петтинга и мастурбации. Просто возникало ощущение, что именно они, эти сцены - основной инструмент автора в воздействии на читателя. Если же их исключить, что я в принципе не вижу эту книгу. Но и с ними я не вижу ее из-за них. НЕ исключаю, что сие - проблема моего "поломанного" видения, но вот только до этого в "Заводном апельсине" Бёрджесса я понимала, зачем автору эта утрированная жестокость героя и его окружения, мира, в котором он живет. Здесь же я не возьму в толк, зачем такое раскрытие лично-интимной сферы героев?! "Я кончил, и Мидори принялась изучать мою сперму. - Смотри, как много, - восхищенно сказала она."
Очень противоречивые ощущения от книги. Герои какие-то прозрачные, невесомые. Это их "газообразное" существование словно подтверждается очертаниями будущего каждого из них. Хотя я все же прикипела сердцем к одному из героев, Исиде Рейко. Что-то в ней сразу показалось мне плотным, ощутимым, из нашего мира, несмотря на ее роль и место в романе. Остальные же в явном поиске себя, своего места, своих чувств, своих корней, своих путей. Но поиск их какой-то безвекторный, нецелеустремленный, даже у Нагасавы, как мне опять же показалось. И главный герой Ватанабэ, и другие молодые люди словно действительно постоянно, везде и всюду чувствуют вину за то, что они это они.
Уже в самом конце чтения этого романа мне на ум пришло сравнение его с "Одиночеством в сети" Вишневского. Как-то так произошло, что сердце мое и душа не растворились в обеих этих книгах на период их чтения. Я словно побывала в гостях, откуда с радостью возвращаешься домой. Но и говорить о людях, у которых гостил, плохо не будешь. Ты просто не будешь о них говорить.
Неоднозначная книга - неоднозначные ощущения.
Книга пойдет в список на Букривер, а я какое-то время буду ходить в книжном мимо полочки с белым рядочком книг Харуки Мураками. Какое-то время....

P.S. А песня "Norwegian wood" заинтриговала, никогда раньше не слышала этой вещи у "Beatles".