Цитаты о зиме — стр. 11

4 августа 2014 г., 12:53

Мысль, которая не позволяет всем нам — червям, рыбам и людям — слишком возгордиться: большая часть истории жизни была историей одноклеточных организмов. Почти все, о чем мы говорили до сих пор: животные с конечностями, головами, органами чувств или хотя бы с каким-то планом строения тела, — существовало на Земле лишь на последнем, меньшем промежутке истории ее существования. Мы, палеонтологи-преподаватели, чтобы показать, как невелик этот промежуток, нередко используем аналогию между всей историей Земли и одним календарным годом. Представим себе, что все 4,5 миллиарда лет существования Земли — это единственный год, где 1 января возникла наша планета, а полночь 31 декабря — настоящее время. Жизнь появилась на Земле где-то зимой или в самом начале весны, но вплоть до осени единственными живыми организмами были одноклеточные микробы, такие как бактерии, водоросли и амебы. Животные возникли, по-видимому, только в ноябре, а люди — вечером 31 декабря. Как и все остальные животные и растения, населяющие Землю, мы довольно поздно явились на этот праздник жизни.

27 мая 2012 г., 08:27

На днях повалит снег...(Франсис Жамм)

На днях повалит снег. Пытаюсь прошлый год
припомнить — все мои печали и заботы.
Но если б у меня тогда спросили: «Что ты?» —
сказал бы: «Ничего, до свадьбы заживёт».

Я взаперти сидел и думал. Жар в камине,
снег тяжело валил, шло дело к январю.
Зря думал. Вот опять сижу один, курю —
всё точно как тогда. А года нет в помине.

Как тонко пахнет старый мой комод.
А я был просто глуп, не понимал упорства
таких вещей и чувств. Ведь, право же, позёрство -
пытаться то изгнать, что в нас давно живёт.

Целуемся в молчанье, плачем тоже, —
зачем же мысли нам? Зачем потоки слов?
Всё ясно и без них. Знакомый звук шагов
речей сладчайших слаще и дороже.

Мы звёздам имена даём, нам невдомёк —
им не нужны названья и приметы;
не стоит подгонять прекрасные кометы,
в безвестность торопить и сокращать их срок.

Опять зима, но где те горести, заботы?
Припомню и опять забуду прошлый год,
и если б у меня теперь спросили: «Что ты?» —
сказал бы: «Ничего, до свадьбы заживёт».

Il va neiger dans quelques jours. Je me souviens
de l’an dernier. Je me souviens de mes tristesses
au coin du feu. Si l’on m’avait demandé : qu’est-ce ?
J’aurais dit : laissez-moi tranquille. Ce n’est rien.

J’ai bien réfléchi, l’année avant, dans ma chambre,
pendant que la neige lourde tombait dehors.
J’ai réfléchi pour rien. À présent comme alors
je fume une pipe en bois avec un bout d’ambre.

Ma vieille commode en chêne sent toujours bon.
Mais moi j’étais bête parce que ces choses
ne pouvaient pas changer et que c’est une pose
de vouloir chasser les choses que nous savons.

Pourquoi donc pensons-nous et parlons-nous ? C’est drôle ;
nos larmes et nos baisers, eux, ne parlent pas
et cependant nous les comprenons, et les pas
d’un ami sont plus doux que de douces paroles.

On a baptisé les étoiles sans penser
qu’elles n’avaient pas besoin de nom, et les nombres
qui prouvent que les belles comètes dans l’ombre
passeront, ne les forceront pas à passer.

Et maintenant même, où sont mes vieilles tristesses
de l’an dernier ? À peine si je m’en souviens.
Je dirais : laissez-moi tranquille, ce n’est rien,
si dans ma chambre on venait me demander : qu’est-ce ?

2 июля 2014 г., 19:33

* * *
Пламенея над городом белым
Через стёкла морозного льда,
Её лампа вдали голубела
Над судьбою моей, как звезда.

В убелённом метелью просторе
Дремлет дальняя цепь фонарей, –
О былое, безгрешное горе
Лишь о ней, незабвенной, о ней!

Плавный вальс, и напевы, и пары,
А на стуже, за сонным драпри –
Облечённые в иней бульвары,
Без конца, без конца фонари.

Незабвенной и горькой святыней
Будешь ты до конца моих дней,
Ты, мерцавший над городом иней,
Ты, сверкавшая цепь фонарей.

И казались таинственным даром
Каждый угол, урочище, сад,
Ветви белые над тротуаром,
Нависавшие из за оград.

И далёко внизу, под балконом,
Я едва различал, как во сне,
Что идёшь ты под снегом влюблённым
Не со мной, – не за мной, – не ко мне.

18 апреля 2011 г., 08:24

самые темные часы ночи обычно возвещают рассвет: так в январе, на переломе года, ледяной ветер над опустевшей землей поет отходную зиме и в то же время несет привет грядущей весне. Но гибнущие птицы не могут понять, что означают эти порывы, от которых они замерзают, и страдающая душа еще меньше способна распознать в самой бездне боли начало освобождения.

образно

22 сентября 2014 г., 05:47

“Теперь Муми-тролль ни капельки не сомневался в том, что зима придумала эту метель: ведь ей надо раз и навсегда доказать, что от нее все равно не спастись.
И надо же было сначала обмануть его роскошным хороводом медленно падающих пушистых снежинок, а потом устроить вьюгу и бросить весь этот красивый снег ему в мордочку. И как раз тогда, когда он думал, что начинает любить зиму.”

20 марта 2011 г., 22:23

– Слепить снеговика – это слишком легко, – объявила она. – Нужно превратиться в снеговика – стоять, пока тебя сплошь не облепят хлопья, или сделаться надгробным изваянием – лечь на землю и ждать, пока целиком не покроешься снегом.
Розелина взглянула на подругу с недоверчивым восхищением.
– Значит, так: ты будешь снеговиком, а я – надгробной статуей, – постановила Плектруда.
Подружка не осмелилась противоречить. И вот они обе очутились под снегом – одна лежа, другая стоя. Последней быстро надоела эта странная игра: у нее застыли ноги, и ей хотелось двигаться, а не превращаться в живой памятник: кроме того, ей стало скучно, ибо, для вящего сходства со скульптурами, говорить было запрещено.
А лежачая статуя ликовала. Она держала глаза открытыми, точно мертвец, которому еще не успели опустить веки. Когда ее тело коснулось земли, она покинула его, отрешившись и от ощущения леденящего холода, и от физического страха смерти. Осталось только лицо, обращенное к всесильным небесам.
Забыто было даже девчоночье кокетство – лежачая статуя отбросила все, что могло поколебать ее решимость и оказать сопротивление недоброй стихии.
Ее широко открытые глаза созерцали самое захватывающее зрелище в мире – смерть, разбитую на мириады белых пылинок смерть, которые сыпались сверху, как разрозненные частицы огромной тайны.
Иногда ее взгляд обращался к телу, которое снег запорошил прежде лица, так как одежда не пропускала наружу тепло. Затем глаза вновь поднимались к облакам; щеки мало-помалу остывали, вскоре снежный покров лег на них тонкой вуалью, и статуя сдержала улыбку, чтобы не повредить элегантности белого флера.

15 июля 2012 г., 21:23

В мире есть не только нужное, полезное, но и красивое. С того времени, как человек стал человеком, с того мгновения, когда он засмотрелся на лепестки цветка и вечернюю зарю, он стал всматриваться в самого себя. Человек постиг красоту.
Красота — это глубоко человеческое. Красота существует независимо от нашего сознания и воли, но она открывается человеком или постигается, живет в его душе, не было бы нашего сознания, не было бы и красоты. Мы приходим в мир для того, чтобы постигнуть красоту, утвердить, создать ее.
Красота — это радость нашей жизни. Человек стал Человеком потому, что увидел глубину лазурного неба, мерцание звезд, розовый разлив вечерней зари, прозрачную дымку степных просторов, багровый закат перед ветреным днем, трепетание марева над горизонтом, синие тени в сугробах мартовского снега, журавлиную стаю в голубом небе, отражение солнца в мириадах капель утренней росы, серые нити дождя в пасмурный день, фиолетовое облако на сиреневом кусте, нежный стебелек и голубой колокольчик подснежника — увидел и, изумленный, пошел по земле, создавая новую красоту. Остановись и ты в изумлении перед красотой — и в твоем сердце расцветет благородство. Перед человеком открылась радость жизни потому, что он услышал шепот листьев и песню кузнечика, журчанье весеннего ручейка и переливы серебряных колокольчиков жаворонка в горячем летнем небе, шуршанье снежинок и стон метели, ласковое плесканье волны и торжественную тишину ночи — услышал и затаив дыхание слушает сотни и тысячи лет чудесную музыку жизни. Умей и ты слушать эту музыку. Дорожи красотой, береги ее.

22 апреля 2011 г., 11:26

У секретаря, как у Пильняка: Метель. Снега. Сугробы. Волки. Россия-мать.

Всеволод Иванов, Виктор Шкловский

20 февраля 2012 г., 07:17

Запал в душу этот отрывок. Делюсь с вами.

Они с матерью зимним вечером - Терезе было тогда лет пять - каждая со своим узелком торопливо шли по улицам в поисках ночлега. Сначала мать вела ее за руку - мела метель и идти вперед было трудно, - потом рука ее обессилела, и она, даже не оглянувшись, отпустила Терезу, которая теперь шла, цепляясь за материну юбку. Девочка часто спотыкалась и падала, но мать, точно в забытьи, не останавливалась. А эти метели на длинных прямых улицах Нью-Йорка! Карл-то еще не видел нью-йоркской зимы. Если идешь против ветра, сквозь его круговерть, невозможно ни на миг открыть глаза, ветер непрерывно залепляет лицо снегом, пытаешься бежать и не двигаешься с места, впору прийти в отчаяние. Ребенку, естественно, полегче, чем взрослому, он бежит под ветром и даже находит в этом удовольствие. Вот и Тереза тогда не могла понять матери и была теперь твердо убеждена, что, если бы в тот вечер вела себя с матерью поумнее - все же она была еще так мала! - той не пришлось бы погибнуть столь жалкой смертью. Мать уже два дня была без работы, в кармане не осталось ни цента, весь тот день они провели на улице без крошки во рту, в узелках было только никчемное тряпье, которое они не осмеливались бросить, быть может, из суеверия. На следующее утро матери обещали работу на строительстве, но она опасалась - и целый день пробовала объяснить это Терезе, - что не сумеет воспользоваться этой возможностью, так как чувствует себя смертельно усталой, еще утром, к ужасу прохожих, она обильно харкала кровью, и мечтала она только об одном - попасть куда-нибудь в тепло и отдохнуть. И как раз в тот вечер найти такое место было невозможно. Обычно дворник не давал им даже войти в парадную, где можно было бы кое-как передохнуть от непогоды, а если и удавалось войти в дом, они спешили по узким ледяным коридорам, поднимались по лестницам с этажа на этаж, кружили по узким дворовым галереям, стучали во все двери подряд, они то не отваживались ни с кем заговорить, то просили о помощи каждого встречного, а раз или два мать, совершенно запыхавшись, присаживалась на ступеньки тихой лестницы, привлекала к себе упиравшуюся Терезу и целовала ее, судорожно прижимаясь губами. Потом, когда уже знаешь, что это были последние поцелуи, в голове не укладывается, как можно было так ослепнуть, чтобы не понять этого, пусть даже ты и был тогда совсем мал. Двери иных комнат, мимо которых они проходили, были открыты, чтобы выпустить застоявшийся воздух, а из дымного марева, которое, словно после пожара, наполняло комнату, выступала чья-то фигура, стоявшая на пороге, и либо своим немым безучастием, либо кратким "нет!" говорившая, что приюта не найдется и здесь. Теперь, задним числом, Терезе казалось, что мать настойчиво искала пристанища только в первые часы, так как примерно после полуночи она уже ни к кому не обращалась, хотя, с небольшими перерывами, не переставала до рассвета кружить по коридорам домов, где ни подъезды, ни квартиры никогда не закрываются - жизнь там кипит всю ночь и на каждом шагу попадаются люди. Конечно, спешить они уже были не в состоянии, обе из последних сил заставляли себя идти и на самом деле, наверное, едва брели, с трудом переставляя ноги. Тереза даже не знала, побывали ли они с полуночи до пяти утра в двадцати домах или только в двух, а то и в одном. Коридоры этих домов хитро спланированы для наиболее выгодного использования площади, но в них так трудно ориентироваться; должно быть, не раз они проходили по одному и тому же коридору! Тереза смутно помнила, как они вышли из ворот дома, в котором целую вечность искали пристанища, но точно так же ей казалось, что в переулке они сразу повернули назад и снова устремились в этот дом. Для ребенка все это, конечно, были совершенно непонятные мучения - то его крепко держала за руку мать, то он сам держался за нее и шел, шел, не слыша ни единого слова утешения; в то время, по недомыслию, девочка находила этому только одно объяснение: мать решила от нее убежать. Поэтому Тереза крепче цеплялась за мать, та вела ее за руку, но, безопасности ради, другой рукой девочка хваталась за материнские юбки и время от времени ревела. Она не хотела, чтобы ее бросили здесь, среди людей, которые, тяжело ступая, поднимались впереди них по лестнице или, невидимые, приближались сзади из-за поворота, спорили в коридорах друг с другом и вталкивали одни другого в комнату. Пьяные, нечленораздельно распевая, бродили по дому, и хорошо еще, что матери с Терезой удавалось проскользнуть мимо таких компаний. Поздно ночью, когда надзор не такой строгий и люди уже не столь безапелляционно настаивают на выполнении правил, они, верно, сумели бы приткнуться в какой-нибудь заурядной ночлежке, мимо которых им случалось проходить, но Тереза об этом не догадывалась, а мать более не жаждала покоя. Утром, в начале прекрасного зимнего дня, обе они стояли, прислонись к стене какого-то дома, не то дремали, не то просто забылись с открытыми глазами. Оказалось, что Тереза потеряла свой узелок, и мать в наказание за невнимательность принялась бить ее, но девочка не чувствовала и не замечала ударов. Потом они потащились дальше по просыпающимся улицам - мать держалась за стены домов, - вышли на мост, где мать, цепляясь за перила, стерла рукой весь иней, и наконец добрались - Тереза тогда не удивилась, а сейчас не могла взять этого в толк - до той самой стройки, куда матери ведено было явиться утром. Она не сказала Терезе, ждать ей или уходить, и девочка поняла это как распоряжение ждать, поскольку это отвечало ее желанию. Итак, она пристроилась на кучке кирпича и увидела, как мать развязала свой узелок, достала из него пестрый лоскут и повязала поверх платка, который не снимала всю ночь. Тереза так устала, что ей даже в голову не пришло помочь матери. Не отметившись, как обычно делается, в конторке и никого не спросив, мать поднялась по лестнице, словно уже знала, на какую работу ее поставят. Тереза удивилась, так как подсобницы занимались обычно внизу гашением извести, подноской кирпича и другой несложной работой. Поэтому она решила, что нынче у матери работа более высокооплачиваемая, и сонно улыбнулась ей снизу. Постройка была еще невысокой - только-только завершили первый этаж, хотя высокие опоры для дальнейшего строительства, правда еще без деревянных перемычек, уже поднимались к голубому небу. Наверху мать ловко обошла каменщиков, которые укладывали кирпич к кирпичу и, странным образом, ни о чем ее не спросили; она предусмотрительно держалась слабой рукой за деревянную перегородку, служившую ограждением, а внизу Тереза, в своей полудреме, поражалась ее ловкости и думала, что мама приветливо поглядывает на нее. Но вот мать подошла к небольшой груде кирпича, возле которой кончались перила, да, вероятно, и помост, она, однако же, продолжала идти вперед на кирпичи, вся ловкость словно бы вдруг оставила ее, она опрокинула кирпичные кучи и рухнула в бездну. Множество кирпичей попадало следом, а через некоторое время откуда-то сорвалась тяжелая доска и грохнулась на нее. В последнем воспоминании Терезы мать распласталась на земле, раскинув ноги, в клетчатой юбке, привезенной еще из Померании, неструганая доска почти целиком накрыла ее, со всех сторон сбежались люди, а наверху, на лесах, что-то сердито кричал какой-то мужчина.

14 августа 2013 г., 02:46

Зима застыла среди теней, завязла в сырой дремоте, я собираю в ладони дни, стараясь не растерять. Он пишет красками на стене, мечтающей о ремонте, седое небо дрожит над ним и плачет в его тетрадь.

Он дышит сухо и горячо и так теребит прическу, что завитки на его висках почти превратились в нимб. Один стоит за его плечом, диктуя легко и четко, другой стоит за его плечом и вечно смеется с ним.

Он тощий, с родинкой на скуле, лохматый знаток историй, боится спать, по ночам дрожит и вовсе не знаменит. Он младше мира на столько лет, что даже считать не стоит, его друзья не умеют жить, пока он не позвонит.

Зима - какая уж тут зима, снег выпал, но за ночь тает, январь висит на календаре - как будто бы ни при чем. А я ревную его к стихам, которые он читает, и собираю его в стихах, которые он прочел.

А я ревную - почти не сплю - к раскормленной кошке в кресле, к железной кружке, в которой он готовит зеленый чай. И если вдруг я его люблю, то разве что вдруг и если, скорее просто хожу за ним и снюсь ему по ночам.

А мне - как будто под хвост вожжой, скитаюсь и пялюсь букой, и снова встретившись с ним во сне кидаю: «А чтоб ты сдох». Я ощущаю себя чужой, непройденной гласной буквой, не «а», не «и», а густой, как мед, протяжный тяжелый вздох.

И если я полюблю, то мне уж лучше бы не родиться, сижу на спальнике на полу, глазами сжигаю шкаф. Он пишет красками на стене: «Давай не будем сердиться», мне остается лишь подойти и ткнуться в его рукав.

Он младше мира, часы стоят, дыханье мое сбивая, а я тоскую, грызу себя и книжные уголки. Я не люблю его, просто я практически не бываю, пока не чувствую на плече тяжелой его руки.

А я кричу ему: «Ухожу, и вряд ли меня найдешь ты, по мне рыдают мотальный холм и стены монастыря!»

А я ревную его ко мне, безбожно и безнадежно, и собираю в ладони дни, стараясь не растерять.

2 ноября 2014 г., 21:47

Роберт Рождественский. Монолог женщины

Вот ведь как... явилась первой! Надо было опоздать,
Где-нибудь в сторонке встать...
Что поделать - сдали нервы...
Шла, как будто на экзамен, с пятницы считала дни...
Как же: встреча под часами...
Под часами... вот они...
А его на месте нет! (Как некстати нервы сдали!)
Ну, еще бы, на свиданье, не была я столько лет!
Даже страшно подсчитать....

Что ж я: рада иль не рада? Там увидим...
Только надо, надо было опоздать....
Дура! Сделала прическу, влезла в новое пальто,
Торопилась, как девчонка! Прибежала! Дальше что?

Современная женщина, современная женщина!
Суетою замотана, но, как прежде божественна!
Пусть немного усталая, но, как прежде, прекрасная!
До конца непонятная, никому не подвластная!

Современная женщина, современная женщина!
То грустна и задумчива, то светла и торжественна!
Доказать ее слабости, побороть ее в дерзости,
Зря мужчины стараются, понапрасну надеются!

Не бахвалится силою, но на ней, тем не менее,
И заботы служебные, и заботы семейные!
Все на свете познавшая, все невзгоды прошедшая,
Остается загадкою современная Женщина!

Ромео моего пока что незаметно...
Что ж, подождем его, я очень современна!
Порой берет тоска: ведь нужно быть, к примеру,
Кокетливой (слегка!) и неприступной (в меру!).

Все успеваешь ты: казаться беззаботной
И покупать цветы себе, идя с работы.
Самой себе стирать, себе готовить ужин.
Квартиру убирать с усердием ненужным...

Подруге позвонить - замужней и счастливой
И очень мудрой слыть, быть очень терпеливой.
Выслушивать слова и повторять, не споря:
Конечно, ты права! Мужья - сплошное горе...

И трубку положить, спокойно и устало
И, зубы стиснув, жить, во что бы то ни стало!
И маяться одной, забытой, как растенье,
И ждать очередной проклятый день рожденья...

И в зеркало смотреть и все морщины видеть.
И вновь себя жалеть. А чаще - ненавидеть!
Нести свою печаль, играть с судьбою в прятки.
И плакать по ночам. А утром быть в порядке!

Являться в институт и злиться без причины...
Ну вот они идут по улице - мужчины!
Красавцы на подбор, с достоинством спесивым
Самодовольный пол, считающийся сильным!

Как равнодушны вы и как же вы противны!
Изнеженные львы, потасканные тигры!
Глядящие людьми, стареющие телом....
Ну где он, черт возьми?! И в самом деле, где он?

...Скорая помощь по городу, словно по полю!
Голос вселенской беды, будто флаг, вознеси...
(Господи, может быть, что-то случилось с тобою?!)
Улица вся обернулась и замерла вся.

Воплем тугим переполнены сердце и память.
Он оглашает: Успеть бы! Успеть бы! Успеть!..
Вновь с телефонного диска срывается палец!
Скорая помощь пронзает застывший проспект...
Мир озирается. Просит любовь о спасенье.

И до сих пор неподвластны толпе докторов-
Рушатся самые прочные дружбы и семьи.
А у певицы горлом не песня, а кровь!
Голос несчастья над городом мечется снова...

Странно, что в эти минуты, всему вопреки,
Веришь в извечную помощь тихого слова.
В скорую помощь протянутой доброй руки....

...Ну приди же, любимый, приди, одинокой мне быть запрети.
Приходи, прошу, приходи. За собою меня поведи...
Стрелки глупые торопя, не придумывая ничего,
Я уже простила тебя, повелителя своего.

Все обычно в моей мечте, я желаю - совсем не вдруг-
Быть распятою на кресте осторожных и сильных рук!
Что бы стало нам горячо, а потом еще горячей!..
И уткнуться в твое плечо. И проснуться на этом плече...

Вот видишь, тебя и любимым назвать я успела!
Не надо бы - сразу... Ведь лучше - когда постепенно.
Ведь лучше - потом, лучше после ...
Любимый, послушай, ведь лучше...
Но где я найду это самое лучше?!

О, если бы знал ты, любимый, как страшно и дико
Давать о себе объявленья в газету:
Блондинка, вполне симпатичная, добрая, среднего роста...
Ее интересы: домашний уют и природа.
Имеет профессию, ищет надежного друга...
О, если бы знал ты, как все это пошло и - трудно...

Порой, в темноте, рассуждаю я очень спокойно:
Пройдет одиночество это, наступит другое,
Наступит пора и закружатся листья из меди.
В окошко мое постучит одиночество смерти....

Нет, я не пугаюсь. Я знаю, что время жестоко.
Я все понимаю. И все принимаю.
Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться!
Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться!
Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам!
И - делаю глупости! И не жалею об этом!
Дышу и надеюсь... О, господи, как это больно!..

Вот видишь, любимый: я вот она - вся пред тобою!..
Слова мне скажи! Ну, пожалуйста, нет больше мочи!..
Чтоб только не молча! Слова говори мне, слова говори мне - любые!
Какие захочешь, чтоб только не молча, любимый!
Слова говори мне. Без этого радость - не в радость...
Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь.
Скажи, что ты любишь меня! Притворись на мгновенье!
Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю.

...А может просто плюнуть и уйти, и пусть его терзают угрызенья!
(Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья...)
Останусь, чтобы волю испытать!..
Еще немного подождем. Помедлим...
Ведь женщины давно привыкли ждать, чего-чего, а это мы умеем...

...Птицы спрятаться догадаются... Одинокими не рождаются.
Ими после становятся....
Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются.
Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело, - все стерплю, что положено...
Одиночество - ты профессия до безумия сложная!
Ночь пустынная. Слезы затемно. Тишина безответная.....
Одиночество - наказание. А за что - я не ведаю...
Ночь окончится. Боль останется. День сначала закружится...
Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся.

...Ну, приди же, любимый! Приди! Одинокой мне быть запрети !
За собою меня поведи... Приходи, прошу, приходи!
Задохнувшись, к себе прижми и на счастье и на беду...
Если хочешь, замуж возьми. А не хочешь - и так пойду...
...Слово-то какое замуж - сладкий дым....
Лишь бы он пришел, а там уж - поглядим....
Пусть негусто в смысле денег у него-
Приголубим, приоденем, - ничего!..
Лишь бы дом мой, дом постылый не был пуст...
Пусть придет - большой и сильный, - курит пусть!
Спорит, ежели охота! Пусть храпит!..
Так спокойно, если кто-то рядом спит...
Хорошо бы, пил не очень... И любил, хоть немножечко!..
А впрочем, лишь бы был...
Без него сейчас мне точно нет житья!..
Да зачем я так?! Да что же, что же я?!

Черт с тобой! Не приходи!.. Вспоминать - и то противно...
Сгинь! Исчезни! Пропади! Я-то нюни распустила!..
Не желаю подбирать со стола чужие крохи!
Если вновь захочешь врать, ври уже другой дурехе!..
Ишь, нашелся эталон! Я в гробу таких видала!
Тоже мне - Ален Делон поселкового масштаба!
Бабник! Только и всего! Трус! Теперь я точно знаю...
Он решил, что на него я свободу променяю?!
Думал - дама влюблена!.. Что? Не вышло? Ешьте сами!
Вашей милости цена - три копейки на базаре!
Я везде таких найду! Десять штук на каждый вечер!
Не звони - не подойду! А напишешь - не отвечу!

Как без тебя? Как? Был ты синицей в руках.
Что без тебя я? Словно земля ничья. Стонет моя боль.
Я бы пошла за тобой! Шла бы, закрыв глаза, тихая, как слеза...
Мне без тебя как? Птицей стать в облаках?
Реять в ночной темноте? Крылья уже не те...
Злую печаль пью. Злюсь на судьбу свою. Вижу ее свет...
Есть там или нет? Мечется мой крик! Он для других скрыт.
Боль отдается в висках: как без тебя? Как?

...Стану верной женою. Не пройди стороною,-
Буду верной женою. Над судьбой и над домом
Стану солнышком добрым, над судьбой и над домом.
Хочешь, буду сестрою. От несчастий прикрою,
Хочешь, буду сестрою... Скажешь, буду рабыней,
Если только любимой, то могу и рабыней...

...Кто может чуду приказать: Свершись!..-
От собственного крика холодея?..
Мне кажется, я жду почти с рожденья.
Я буду ждать до самого конца!
Я буду ждать за смертью и за далью!
Во мне стучат сестер моих сердца!
Сестер по жизни и по ожиданью.

...В этот час миллионы моих незнакомых сестер,
Ничего не сказав, никому и ни в чем не покаясь,
Ожидают мгновенья взойти на высокий костер,
На костер настоящей любви, и сгореть, улыбаясь!
В этот час мои сестры на гребне такой высоты,
Простирая в бессмертье зовущие нежные руки,
Ждут любимых своих под часами вселенской мечты
Под часами судьбы, под часами надежды и муки...
В этом взрывчатом мире забытой уже тишины,
Где над всеми бессонное время летит безучастно,
Не придется вам пусть никогда ждать любимых с войны!
Не придется вам пусть никогда ждать любимых напрасно!

Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови,
Рядом с бронзой героев, рискнувших собой в одночасье,
Должен высится памятник Женщине, ждущей любви!
Светлый памятник Женщине, ждущей обычного счастья...
Вновь приходит зима в круговерти метелей и стуж
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное...
Все равно я дождусь! Обязательно счастья дождусь!
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною!
...Ну, приди же, любимый! Приди!..

17 ноября 2014 г., 22:18

Странное настроение дарит морозное весеннее утро. Не мартовское — заснеженное, еще зимнее, разрывающее легкие холодным ветром, а апрельское, почти майское. Веселое. Светлое. И морозное. Ты идешь по просыпающейся улице, прищуриваешься на яркое солнце, улыбаешься, глядя на голубое-голубое, безо всяких облаков небо… и кутаешься в теплую куртку. На руках перчатки, на голове шапка или капюшон толстовки. И идешь ты быстро, потому что зимние ботинки давно спрятаны в шкаф, а кроссовки не предназначены для минус трех.
Тебе не жарко этой весной.
В голых, едва зазеленевших кустах гомонят птицы — им пора создавать семьи, а ломкие ветви покрыты инеем. Птицы надеялись принести с собой весну, но зима оказалась хитрее.
Под ногами хрустит лед. Не тонкая корочка, дымкой затянувшая лужицу, а настоящий лед, на котором проскальзывают переобувшиеся в летнюю резину автомобили. И крепость ночного мороза не оставляет сомнений в том, что зима не ушла, не отступила на север, собираться с силами в ожидании декабря, а затаилась среди городских улиц, спряталась и теперь насмехается над попытками природы вернуться к нормальному течению жизни.

«Правильное решение»

3 января 2013 г., 13:42

— Ну, прилип… Через немца помер. Ну, немец в Москве есть, у Гопера на заводе, весь год купается, ему купальню и на зиму не разбирают. Ну, прознал, что на Крещенье в ердань погружаются, в проруби, и повадился приезжать. Перво-то его пустили в ердань полезть… может, в нашу веру перейдет! Он во Христа признает, а не по-нашему, полувер он. Всех и пересидел. На другой год уж тягаться давай, пятерку сулил, кто пересидит. Наша ердань-то, мы ее на реке-то ставим, папашенька и говорит — в ердани не дозволю тягаться, крест погружают, а желаете на портомойне, там и теплушка есть. С того и пошло, Мартын и взялся пересидеть, для веры, а не из корысти там! Ну, и заморозил его немец, пересидел, с того Мартын и помер. Потом Василь-Василич наш, задорный тоже, три года брался, — и его немец пересидел. Да како дело-то, и звать-то немца — папашенька его знает — Ледовик Карлыч!
— А почему Ледовик?
— Звание такое, все так и называют Ледовик. Какой ни есть мороз, ему все нипочем. И влезет, и вылезет — все красный, кровь такая, горячая. Тяжелый, сала накопил. Наш Василь-Василич тоже ничего, тяжелый, а вылезет — синь-синий! Три года и добивается одолеть. Завтра опять полезет. Беспременно, говорит, нонче пересижу костяшек на сорок. А вот… Немец конторщика привозит, глядеть на часы по стрелке, а мы Пашку со счетами сажаем, пронизи-костяшки отбивает. На одно выходит, Пашка уж приноровился, в одну минутку шестьдесят костяшек тютелька в тютельку отчикнет. А что лишку пересидят, немец сверх пятерки поход дает, за каждую костяшку гривенник. Василь-Василич из задора, понятно, не из корысти… ему папашенька награду посулил за одоление. Задорщик первый папашенька, летось и сам брался — насилу отмотался. А Василь-Василич чего-то надумал нонче, ходит-пощелкивает — «нонче Ледовика за сорок костяшек загоню!» Чего-то исхитряется. Ну, печки пойду глядеть.

12 февраля 2013 г., 15:54

В тот день я родился,
когда господь занемог.
И знают все, что родился
и рос и не стал добрей
но никому неведом
декабрь моих январей.
Мои тайники пустые
глубоко погружены,
и что-то в душе зияет
под куполом тишины.
Однажды она звучала —
и голос был как ожог.
Ибо в тот день я родился,
когда господь занемог.
Слушай же, слушай, брат мой…
Ладно. Пора обратно —
взвалив декабри на плечи,
свалив январи у ног…
Ибо в тот день я родился,
когда господь занемог.
И знают все, что живу я,
жую свой хлеб… И не знают,
откуда она, моя злая,
моя гробовая тоска, —
как ветер, распутанный Сфинксом,
назойливым духом песка.
И знают все… И не знают,
что Свет от чахотки тает,
а Мрак откормлен и горд,
и всех нас венчает Тайна —
наш горький и вечный горб,
певучее грустное бремя, которое нам обещает
неведомый Южный пролив за пределами наших дорог…
В тот день, когда я родился,
господь занемог.
Господь тяжело
занемог.

28 августа 2013 г., 16:59

Декабрь и январь

В декабре на заре было счастье,
Длилось - миг.
Настоящее, первое счастье,
Не из книг!

В январе на заре было горе,
Длилось - час.
Настоящее, горькое горе
В первый раз!

1911-1912

цветаева

24 января 2011 г., 15:45

29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось...

В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни...

Государь 11-го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.

Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт... Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул...

Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.

«Война и мир IV»

кутузов

10 января 2014 г., 10:34

Они построили её прямо под окном, чтобы было видно из кухни. Последний снежок положил Финдус. В нём лежала записка.
- Ну а теперь подождём пока стемнеет, и зажжём внутри пирамидки свечу, - сказал Петсон. – Если её зажечь слишком рано, она сгорит до прихода Деда Мороза.
- А Дед Мороз не придёт до того, как мы её зажжём? – спросил Финдус.
- Нет. Он засветло не приходит. Деды Морозы не любят показываться без нужды, - объяснил Петсон.

3 ноября 2014 г., 18:20

Тайга там не бедная! Много всего растет, много чего бегает.. Но все же это тайга. В горах снег выпадает уже в сентябре и лежит до самого мая. Может выпасть и лечь на несколько дней в июне. Зимой снег – по пояс, а морозы – под пятьдесят. Сибирь!

8 июня 2012 г., 11:19

Влюбиться зимой — не очень удачная затея. Симптомы влюбленности в это время года более возвышенны, но вместе с тем и более мучительны. Безупречно чистая белизна мороза подстегивает мрачную радость томительного ожидания. Озноб распаляет лихорадочную страсть. Те, кому выпало влюбиться на Святую Люцию,[1З декабря] обречены на три месяца болезненной дрожи.

19 июля 2013 г., 09:14

ОСЕНЬ

1

И вот сентябрь! замедя свой восход,
Сияньем хладным солнце блещет
И луч его в зерцале зыбком вод,
Неверным золотом трепещет.
Седая мгла виется вкруг холмов;
Росой затоплены равнины;
Желтеет сень кудрявая дубов
И красен круглый лист осины;
Умолкли птиц живые голоса,
Безмолвен лес, беззвучны небеса!

2

И вот сентябрь! и вечер года к нам
Подходит. На поля и горы
Уже мороз бросает по утрам
Свои сребристые узоры:
Пробудится ненастливый Эол;
Пред ним помчится прах летучий,
Качаяся завоет роща; дол
Покроет лист ее падучий,
И набегут на небо облака,
И потемнев, запенится река.

3

Прощай, прощай, сияние небес!
Прощай, прощай, краса природы!
Волшебного шептанья полный лес,
Златочешуйчатые воды!
Веселый сон минутных летних нег!
Вот эхо, в рощах обнаженных,
Секирою тревожит дровосек
И скоро, снегом убеленных,
Своих дубров и холмов зимний вид
Застылый ток туманно отразит.

4

А между тем досужий селянин
Плод годовых трудов сбирает:
Сметав в стога скошенный злак долин,
С серпом он в поле поспешает.
Гуляет серп. На сжатых бороздах,
Снопы стоят в копнах блестящих
Иль тянутся вдоль жнивы, на возах
Под тяжкой ношею скрыпящих,
И хлебных скирд золотоверхий град
Подъемлется кругом крестьянских хат.

5

Дни сельского, святого торжества!
Овины весело дымятся,
И цеп стучит, и с шумом жернова
Ожившей мельницы крутятся.
Иди зима! на строги дни себе
Припас оратай много блага:
Отрадное тепло в его избе,
Хлеб-соль и пенистая брага:
С семьей своей вкусит он без забот,
Своих трудов благословенный плод!

6

А ты, когда вступаешь в осень дней,
Оратай жизненного поля,
И пред тобой во благостыне всей
Является земная доля;
Когда тебе житейские бразды
Труд бытия вознаграждая,
Готовятся подать свои плоды
И спеет жатва дорогая,
И в зернах дум ее сбираешь ты,
Судеб людских достигнув полноты;

7

Ты так же ли как земледел богат?
И ты, как он, с надеждой сеял;
И так, как он, о дальнем дне наград
Сны позлащенные лелеял...
Любуйся же, гордись восставшим им!
Считай свои приобретенья!..
Увы! к мечтам, страстям, трудам мирским
Тобой скопленные презренья,
Язвительный, неотразимый стыд
Души твоей обманов и обид!

8

Твой день взошел, и для тебя ясна
Вся дерзость юных легковерий;
Испытана тобою глубина
Людских безумств и лицемерий.
Ты, некогда всех увлечений друг,
Сочувствий пламенный искатель,
Блистательных туманов царь — и вдруг
Бесплодных дебрей созерцатель,
Один с тоской, которой смертный стон
Едва твоей гордыней задушон.

9

Но если бы негодованья крик,
Но если б вопль тоски великой
Из глубины сердечныя возник
Вполне торжественный и дикой,
Костями бы среди своих забав
Содроглась ветреная младость,
Играющий младенец, зарыдав,
Игрушку б выронил, и радость
Покинула б чело его на век,
И заживо б в нем умер человек!

10

Зови-ж теперь на праздник честный мир!
Спеши, хозяин тароватый!
Проси, сажай гостей своих за пир
Затейливый, замысловатый!
Что лакомству пророчит он утех!
Каким разнообразьем брашен
Блистает он!.. Но вкус один во всех
И как могила людям страшен:
Садись один и тризну соверши
По радостям земным твоей души!

11

Какое же потом в груди твоей
Ни водворится озаренье,
Чем дум и чувств ни разрешится в ней
Последнее вихревращенье:
Пусть в торжестве насмешливом своем
Ум, бесполезный сердца трепет
Угомонит, и тщетных жалоб в нем
Удушит запоздалый лепет
И примешь ты, как лучший жизни клад,
Дар опыта, мертвящий душу хлад;

12

Иль отряхнув видения земли
Порывом скорби животворной,
Ее предел завидя невдали,
Цветущий брег за мглою черной,
Возмездий край благовестящим снам
Доверясь чувством обновленным
И, бытия мятежным голосам
В великом гимне примиренным,
Внимающий как арфам, коих строй
Превыспренний, не понят был тобой;

13

Пред промыслом оправданным ты ниц
Падешь с признательным смиреньем,
С надеждою не видящей границ
И утоленным разуменьем:
Знай, внутренней своей вовеки ты
Не передать земному звуку
И легких чад житейской суеты
Не посвятишь в свою науку:
Знай, горняя, иль дольная она
Нам на земле не для земли дана.

14

Вот буйственно несется ураган,
И лес подъемлет говор шумной,
И пенится, и ходит океан,
И в берег бьет волной безумной:
Так иногда толпы ленивый ум
Из усыпления выводит
Глас, пошлый глас, вещатель общих дум,
И звучный отзыв в ней находит,
Но не найдет отзыва тот глагол,
Что страстное земное перешол.

15

Пускай, приняв неправильный полет
И вспять стези не обретая,
Звезда небес в бездонность утечет;
Пусть заменит ее другая:
Не явствует земле ущерб одной,
Не поражает ухо мира
Падения ее далекой вой,
Равно как в высотах эфира
Ее сестры новорожденный свет
И небесам восторженный привет!

16

Зима идет, и тощая земля
В широких лысинах бессилья;
И радостно блиставшие поля
Златыми класами обилья:
Со смертью жизнь, богатство с нищетой,
Все образы годины бывшей
Сравняются под снежной пеленой,
Однообразно их покрывшей:
Перед тобой таков отныне свет,
Но в нем тебе грядущей жатвы нет!

22 декабря 2011 г., 00:26

Март улетит,
не оставив следа.

Но январь в небесах навсегда.

Январь -
это звезд вековая метель.

А март - мимолетная тень.

Январь.
В моих старых, как небо, зрачках.

Март.
В моих свежих руках.

19 июля 2012 г., 00:26

Декабрь снега над нами распростер,
Продул морозом каждый уголок он.
И ветер моря с ветром из-за гор
Столкнулись лбами возле наших окон.
В такой декабрьский день рождалась ты.
Как непонятна нам еще природа:
Я никогда не думал, что цветы
Жить начинают в это время года.

29 декабря 2012 г., 01:17

Мне показалось, что была зима,
Когда тебя не видел я, мой друг.
Какой мороз стоял, какая тьма,
Какой пустой декабрь царил вокруг!

3 января 2013 г., 00:03

- И заметил ты, Смуров, что в средине зимы, если градусов пятнадцать или даже восемнадцать, то кажется не так холодно, как, например, теперь, в начале зимы, когда вдруг нечаянно ударит мороз, как теперь, в двенадцать градусов, да еще когда снегу мало. Это значит люди еще не привыкли. У людей всё привычка, во всем, даже в государственных и в политических отношениях. Привычка - главный двигатель.

27 февраля 2012 г., 22:36

Я пришел собрать цветов для моей любимой,
Удивительных цветов — белоснежных лилий,
Чтоб спасти их от мороза, снега и метелей,
Чтобы милые глаза их любовью грели.
Собираю каждый год на закате лета
В чистом озере, каких больше в мире нету;
Там и милую свою я когда–то встретил:
Вдруг заслышал голосок, невесом и светел.
Это в чаще тростника пела Дочь Речная,
И сердечко застучало, Тома ожидая…