Мифолого-историческая энциклопедия, или Двадцать шестое заседание клуба «Дискурс»

Согласно намеченным планам, в литературно-видео клубе «Дискурс» запланировано четыре погружения в мифологию, и первое из них состоялось на двадцать шестом заседании (30 апреля). Предметом обсуждения стал роман Анны Коростелевой «Школа в Кармартене» , а модерировали дискуссию – к.ф.н., преподаватель кафедры зарубежной литературы ИвГУ Самуткина Людмила Алексеевна и прозаик Александр Богаделин.

Обсуждение «Школы в Кармартене» развернулось по нескольким направлениям. Прежде всего, был сделан экскурс в кельтскую мифологию, послужившую основой повествования, затем, представлены преподаватели этой необычной школы, рассказано об упоминаемых играх, включая, конечно же, метаморфозы, а также выдвинуты некоторые предположения о главном предназначении данного романа.

Анна Александровна Коростелева – выпускница филфака МГУ, в своей научной деятельности исследует особенности перевода зарубежных фильмов и преподает русский язык для иностранных студентов. (В «Цветах корицы, аромате сливы» наглядно показано, как это обучение происходит). К настоящему моменту, помимо «Школы», примыкающей к ней «Ловушки для снов» и упомянутых выше «Цветов», в интернете размещены повести «Александр Радищев» , «Эоган О’Cалливан» и рассказы «Повседневная жизнь Лиувилля аль-Джаззара» , «Сказание о Меджекивисе» .
К сожалению, Анна Александровна не разрешает публиковать в печатном виде свои произведения, и некоторым участникам дискуссии пришлось даже распечатать 220 страниц текста на принтере.
***
Обсуждение самого романа началось с констатации, что в Кармартене находится, скорее всего, университет, а не школа в привычном понимании этого слова. В пользу данного утверждения говорят, как минимум, два факта. Во-первых, предпочтение при поступлении отдается достигшим шестнадцатилетнего возраста, а значит, уже имеющим за плечами среднее образование. А, во-вторых, список предметов, которые необходимо освоить за 12 лет обучения, явно выходит за рамки любой школьной программы.
«Из расписания огамом на стене западного холла, сложенной из мало обработанных камней, следовало, что профессор Орбилий преподает латынь, некий Тарквиний Змейк ведет химию, профессор Финтан, сын Фингена, преподает наследие фоморов, профессор Лютгарда, дочь Рунхильды, дочери Гренделя, читает рунологию, профессор Мэлдун ведет астрономию, профессор Курои, сын Дайре, занимается со студентами практическими приложениями, … архивариус Хлодвиг Нахтфогель ведет палеографию, профессор Морган-ап-Керриг преподает искусство забвения, а доктор Мак Кархи читает поэзию Туата Де Дананн…»
И это не считая языка животных, медицины, древнегреческого, ботаники, драконографии, общения с камнями и прочих премудростей.
Естественно, столь странные предметы не могут преподаваться обычными учителями, и стоит поподробнее остановиться на этом уникальном собрании величайших магов и волшебников, а также героев, ученых и путешественников.

Начнем с директора Школы – легендарного Мерлина. Увы, за прошедшие полторы тысячи лет он немного постарел и порой даже стал забывать свое имя.
«Мерлин тем временем говорил:
– Вот, к примеру, я. Что я? Заползу куда-нибудь в кусты и помру. И ведь самым нехитрым образом помру, а они начнут: «Скончался… величайший… нашей эпохи…»
Все, что мы знаем о нем, поведано, в основном, Гальфридом Монмутским, создавшим в XII веке свою знаменитую «Жизнь Мерлина» . Однако, к XV веку к этому сочинению стали относиться с известной долей скептицизма, и у Томаса Мэлори в «Смерти Артура» волшебник успевает произнести только пару своих знаменитых предсказаний. После чего, безумно влюбляется в девушку, прибывшую ко двору Короля вместе с Феей Озера, и быстро надоев ей, заканчивает свою жизнь в пещере, будучи замурованным своей же возлюбленной.
Но надо сразу признать, как директор Школы он пользуется вполне заслуженным авторитетом и вот уже несколько столетий вытаскивает ее из всяческих передряг.
«– Но, учитель!.. – воскликнул Мак Кархи. – Ведь нет запрета на изучение мертвых языков!
– А, нет? – обрадовался Мерлин. – Фу-у, слава Богу. Гора с плеч. А то, знаете, каждый раз не знаешь, чего ждать. То, помню, однажды стирали все, что какой-то религии противоречило, не помню уж какой, в другой раз – все, что намекало на отношения полов, – да, почему-то, я сам поразился; упарились мы тогда страшно; потом еще был случай, не помню, в чье правление, мракобесие царило неописуемое: все чистые науки, вроде химии и физики, пришлось в какую-то кабалистику переименовывать!.. Да. На моей памяти всякое было».
***
Луций Тарквиний Серпенс, он же Тарквиний Змейк – правая рука Мерлина, и, несомненно, самый здравомыслящий среди преподавателей. Этот поздний ребенок, родившийся в 1579 году от родителей, появившихся на свет в Этрурии в конце третьего века до н.э., весьма хорошо сохранился для нашего времени. На долю гениального химика и медика выпадают самые неприятные задания, громко порицаемые его коллегами. Взять хотя бы службу у Кромвеля.
«... Я великолепно помню, – грохотал Курои, – как при возвышении Кромвеля он, ни с кем не прощаясь, отправился в Уайт-холл и делил там свое время между пирами и забавами…
– Между казнями и экзекуциями, я сказал бы, – поправил Финтан.
– Между экзекуциями и забавами, – продолжил Курои, – пока я тут дочитывал вместо него его спецкурс!..»
Но именно эта служба спасла Школу от очередного закрытия.

Диан Мак Кехт - бог врачевания в ирландской мифологии, тем же самым занимается и в Кармартене. Мы застаем его в момент, когда многовековой траур по убитому собственными руками сыну, по всей видимости, подходит к концу, и он может рассчитывать на взаимность со стороны преподавателя языка зверей и птиц Рианнон, хотя их отношения еще и далеки от идеала.
«– Клянусь всем, чем клянется мой народ, я никогда еще так не сожалел о случившемся… – запоздало сказал он, рассыпая свой букет у ног Рианнон.
– Это у вас такая манера дарить цветы? – спросила она.
– Так принято дарить цветы у моего народа, – просто подтвердил Мак Кехт, уже понимая, что что-то не так.
Тут Рианнон вскипела.
– Так вот, чтоб я о нем больше не слышала, о вашем народе! Чтоб он никогда не попадался мне на глаза, этот народ!..
– Мой народ и без того очень малочислен… – потерянно сказал Мак Кехт.
– …И не я буду увеличивать его численность! – запальчиво припечатала Рианнон».
***
Лютгарда, дочь Рунхильды – великанша и преподаватель рунологии, а также поэзии скальдов, кажется, шагнула в Школу прямо из скандинавской мифологии. Благодарные ученики часто прикатывают ей в качестве угощения крупные речные камни, а преподаватель драконографии – рыцарь Зигфрид Вёльсунг (это уже «Песнь о Нибелунгах» на древнегерманский лад), в знак неизменного к ней уважения при встречах всегда увеличивает свой рост.
***
Орбилий Плагосус – это явно Луций Орбилий Пупилл, учивший латинской грамматике еще Горация. А Курои – тот самый волшебник, чуть-чуть не отрубивший голову легендарному Кухулину.
Естественно, среди учителей встречаются и смертные, как например, Оуэн Мак Кархи – реальный преподаватель Тринити-колледжа в Дублине.
***
Разобравшись с учителями и кратко пройдясь по упоминаемым в романе ученикам, далее модераторы сосредоточились на изучаемых предметах, в общем, и дополнительном обучении, в частности. Под последним понимаются весьма распространенные в Школе игры в «светоч знаний» и метаморфозы.
Если верить Роберту Грейвсу и его «Белой богине» , то первые метаморфозы появились аж в XIII веке до н.э. в «Песне Амергина», почти целиком состоящей из сравнений («Я – ветер на море / Я – морская волна / Я – звук моря / Я – семирогий олень / Я – ястреб на вершине утеса / Я – солнечный луч….»). На самом деле, это элемент друидской службы, когда жрец таким образом показывает свое единство с окружающим миром.

Поэтическую традицию Амергина продолжил известный валлийский бард VI века Талиесин. В качестве приобщения к жанру все присутствующие прочитали по одной строчке фрагмент из его поэмы «Битва деревьев»:
Множество форм я сменил, пока не обрел свободу
Я был острием меча – поистине это было;
Я был дождевою каплей, и был я звездным лучом;
Я был книгой и буквой заглавною в этой книге…
А далее, Александр Богаделин рассказал о применении этого приема в поэзии У. Б. Йейтса («Фергус и друид»), К. Д. Бальмонта («Я – изысканность русской медлительной речи…»), М. А. Волошина («Два демона»), М.И. Цветаевой («Я – страница твоему перу…»), закончив свой экскурс «Кад Годдо» Бориса Гребенщикова.
***
Последовавшее далее обсуждение, в основном сосредоточилось на месте романа Коростелевой в русской литературе и его предназначении.
Сразу было отмечено, что Анна Александровна находится в русле не столь давно проявившего себя тренда, когда серьезные ученые, захотев расширить рамки традиционной аудитории, начали облекать свои знания в художественную форму. В качестве примеров приводились имена и Умберто Эко, и Питера Уоттса, и академика Обручева. Но «Школа в Кармартене» - это еще и прекрасный учебник для первых курсов филологических и исторических факультетов. В этом плане роман продолжает традицию Сельмы Лагерлеф, чье «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» служит учебником по географии, и Редьярда Киплинга, по «Паку с Волшебных холмов» которого английские дети изучают историю.
Кроме этого, «Школа», по сути, является великолепной мифолого-исторической энциклопедией, задавая высочайший уровень предварительной проработки используемого материала и становясь, как бы, ориентиром для всей современной русской литературы.

Следующее «Погружение в мифологию» (28 мая) будет происходить с помощью фильма Жана Кокто «Орфей», а 14 мая состоится очередная лекция цикла «История искусств», посвященная русскому и зарубежному авангарду XX века.