Июньская (32-я) встреча Московского книжного клуба «Цветок папоротника»

Человек человеку – всё, что угодно, в зависимости от стечения обстоятельств.

Сергей Довлатов

Погожим летним деньком я заглянула на встречу книжного клуба «Цветок папоротника».
Вытянутый мной единорог обернулся обязанностью написать отчёт. «Новичкам везёт» — эта старая присказка игроков, в данном случае, подразумевала, что мне повезло сразу взяться за перо. После рассадки на не забронированные учтивыми кавалерами для своих дам места и нехитрого знакомства с указанием имени и точек приложения жизненных сил, начался разговор о книгах.

Меньшинство (но не угнетаемое), кто прочитал Грэма Свифта, прошлись по верхам его романа «Последние распоряжения» . Затем, поглощая разнообразное меню ресторации «МУ-МУ», к меньшинству присоединилось большинство из тех, кто осилил пьесу Сартра «За закрытыми дверями» . Пьеска нетривиального отца атеистического экзистенциализма Жан-Поля – крепкий орешек для любителей покопаться в морально-нравственных аспектах когнитивных диссонансов, нарушающих такую привычную невыносимую легкость бытия.

Известная цитата из пьесы, ставшая манифестом интеллектуалов-мизантропов «Ад — это другие», была разобрана со всех сторон. Не обошлось и без человеконенавистничества, и без непонимания людьми друг друга, и без поисков трактовки символов пьесы, и без досточтимого г-на Фрейда, и без спора об отчаянии как ключе к свободе, и без чертей, пляшущих у сковородки грешника (прости, Господи). Старик Сартр, принятый кем-то за Петросяна, поперхнулся и, ухмыляясь с портрета, косил и без того косым глазом в салат смелого толкователя его текстов.

Гвоздём программы стала rijka , «на ура» выполнившая задание и сорвавшая аплодисменты своим рассказом, составленным из названий известных книг, который, кажется, олицетворяет окаянные дни нашей жизни.

Текст rijka прилагается:

Если однажды зимней ночью путник…

Чума. Предчувствие конца дразнит. Что ждёт за закрытыми дверями? Дорога волнует, что там, за дверью? Дивный новый мир? Солнечная аллея? Судьба чужака в чужой стране? Я – легенда, странный биологический материал, гладкая мерзкая плоть… падаешь на траву, полный апатии. Куда ушла та необыкновенная самоуверенность? Её не стало, её увлекла пена дней, смыл дождь, унесла пролетавшая кукушка. Идёшь, пошатываясь, умоляешь: впусти меня. Со сцены театра, со всей ответственностью и серьёзностью, несмотря на веснушки у мечтательных уголков клоунских глаз, на изящную, хоть и отрубленную голову, отдаю последние распоряжения: не задирайте моего последнего чёрного кота, лелейте обожаемый вечноздравствующий фикус. Я больше не буду злоупотреблять, предаваться зряшным размышлениям. Ключ в ящик. Конверт на стол. Револьвер. Сияние.