Алекс Бертран Громов (историк, радиоведущий) - специально для ЛайвЛиб представляет новый книжный обзор.

Арти Д. Александер. Hayastan-Hindustan. Легенды и реальность
В книге известного исследователя рассказывается о двух древних уникальных цивилизациях – Армении и Индии – и их многовековых обычаях, культурных традициях, в которых порой прослеживается удивительное сходство. В издание не только включены уникальные этнографические исследования и изящные описания пока еще живых традиций, но и впервые опубликованы многие редкие предания записанные автором в труднодоступных местах, расположенных далеко от туристических маршрутов. Повествование о современной и исторической Армении сочетается с малоизвестными подробностями обычаев, истории и повседневной жизни Индии, что позволяет увидеть те самые общие черты, казалось бы, далеких культур.
Так, однажды автору довелось увидеть необычное воплощение хорошо знакомого узора «пейзли», который современные дизайнеры разных стран называют «индийский огурец». В Индии этот элемент орнамента носит название «манго», потому что своим очертанием напоминает форму этого плода и как счастливый знак и оберег он применяется в вышивках на сари, в ювелирных изделиях. «Особенно он любим аристократами, живущими на юге Индии. Этот вид дизайна получил распространение по всему Индостану, Средней Азии, горному Непалу и Тибету, островам Индонезии и т.д. Несмотря на такую популярность, пришедшую с Древности и сохраняющуюся до сих пор, ничего доподлинно не известно о его происхождении. То есть теории и страны, конкурирующие и претендующие быть признанной родиной этого «огурца», конечно, имеются, но фактов для мирового признания все еще недостаточно».
И вот в День Эребуни, на одной из празднично украшенных улиц ведущих к руинам крепости и дворца царя Аргишти, взору автора предстала необычная версия такого привычного и любимого индийского «манго». Причем сразу это воплощение традиционного орнамента не бросалось в глаза: «Оно было невероятным и типично по-армянски трогательным, действительно выполненным в необычной манере с не¬обычным взглядом на природу. На бархате национального платья из коллекции костюмов, висело серебряное ожерелье старинного вида. Оно было длинным и нарядным, явно предназначалось для особых событий. На длинной витиеватой цепочке располагались подвески, похожие на маленьких птиц. Я даже не сразу заметила в них знакомую форму «манго». Эти птички, сидящие в ряд друг над другом, не имели крыльев выходящих за пределы плавных линий тела. В Индии похожих стилизованных птичек рисовали раджастханские художники, традиционно расписывающие стены своих домов…»

Дальше...

Леонид Беловинский. Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни
Спустя четверть века после исчезновения СССР с карты мира эта держава погружается в Историю, а многие слова и понятия, которые были в ходу в разные периоды ее существования, забываются или обретают иной смысл. В тексте рассматриваются как бытовые, повседневные, так и идеологические термины, и их различные значения, по которым можно реконструировать проходившие в Прошлом процессы изменений отечественной действительности.
Как возникла советская цензура? По инициативе большевиков 6 июня 1922 года при Наркомпросе было создано Главное управление по делам литературы и издательств – Главлит, а при губернских органах народного образования стали работать его отделения. Через восемь месяцев функции Главлита были расширены – при нем возник Комитет по контролю за репертуаром – Главрепертком, в функции которого входила выдача разрешений на постановку драматических, музыкальных и кинематографических произведений. «Один из трех руководителей Главлита назначался по согласованию с ГПУ, другой выдвигался Реввоенсоветом, а председатель назначался Наркомпросом. ГПУ получило широчайшие права в области цензуры, в т.ч. постановки перед Главлитом вопроса о запрещении тех или иных книг; для этого туда передавались 5 обязательных экземпляров книг, а в случае нарушения цензурных правил Главлит передавал дело в ГПУ. Инструкция Главлита среди прочих пунктов предусматривала изъятие из статей наиболее острых фактов, цифр и характеристик, «компрометирующих Соввласть и Компартию»».
В издании рассказывается о спецблагах для советской элиты (пайках и даже книгах), а также – наградой системе. 12 декабря 1924 года в СССР было утверждено почетное революционное оружие, которым награждались за особые боевые успехи высший командный состав. Почетным революционным оружием являлись: шашка (в Военно-Морском Флоте — кортик) с вызолоченным эфесом, с наложенным на эфес знаком ордена Красного Знамени; пистолет (Маузер C-96), на рукояти которого находился знак ордена Красного Знамени и серебряная накладка с надписью: «честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии (или флота) от Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР 19.., года». При этом, несмотря на учрежденный статус награждения в ВМФ, ни одного награждения кортиком не состоялось. Награждение Почетным революционным оружием завершилось в 1930 году.
Из словаря можно узнать, что такое гидрокурица и ботало, средний сдельный и контрактация, и – классовый паек. Как и многое другое.

Александр Лапин. Волчьи песни
В новой книге романа-эпопеи «Русский крест» перед читателями разворачивается обширная панорама жизни нашей страны в последнее десятилетия прошлого века. Глобальным переменам и потрясениям сопутствуют душевные переживания и служебные перипетии героев, за судьбами которых автор наблюдает на протяжении всей эпопеи, показывая как восторженные подростки эпохи «нерушимого» Советского Союза становятся взрослыми и каждый по-своему состоявшимися людьми. Но теперь им постоянно приходится бороться за свои взгляды и отстаивать свои позиции в нестабильной атмосфере «лихих девяностых».
Главный герой романа Александр Дубравин успешно занимается бизнесом, он директор в издательской группе. Однако ему постоянно приходится быть начеку, поскольку и среди сотрудников компании периодически находятся мошенники, жаждущие урвать свой кусок, переманить клиентов в собственную незаметно созданную фирму или интриганы, стремящиеся занять руководящее кресло с помощью наветов и лжи. Дубравину, известному своим прямодушием, теперь приходится принимать такую схему работы, когда все проблемы, например «наезд» налоговиков, спровоцированный не понравившейся кому-то из влиятельных персон публикацией, можно разрулить неофициально через нужных людей. «По его понятию, газета должна быть зависимой только от читателей и рекламного рынка. И самое лучшее было бы для них – самим выкупить ее у трудового коллектива. Но как генеральный директор он отлично знает ее финансовое положение. Все деньги уходят в развитие. Свободных нет. И с этим ничего нельзя поделать. Приходится мириться с приглашением в молодежку совладельцев-инвесторов…» При этом и его личная жизнь полна противоречий. Александр буквально разрывается между женой, с которой у него все меньше взаимопонимания, и своей давней возлюбленной Галиной. С ней он готов уехать из Москвы, чтобы начать и собственное дело, и новую жизнь. Вот только Галина в последний момент отказывается оставить законного мужа и налаженный быт в столице, предпочтя материальные блага и устроенность в жизни счастью быть рядом с любимым человеком…
Тем временем один из друзей детства Александра – Амантай Турекулов – сделал прекрасную карьеру во властных структурах Казахстана, достиг поста министра, но это не избавляет его от постоянных опасений, от нелепых, а порой и опасных ситуаций, которые способны разрушить с таким трудом возведенное здание успеха. В повседневном напряжении Амантай, когда-то пожертвовавший искренним чувством ради выгодного для карьеры брака, почти утратил способность любить всей душой, и теперь начинает «коллекционировать необычных женщин», чтобы хоть иногда ощутить полноту жизни.
Сотрудник спецслужб Анатолий Казаков оказывается в эпицентре трагических событий октября 1993 года. Потом воинская стезя делает Анатолия участником боевых действий во время первой чеченской войны и даже приводит в охрану генерала Лебедя.
А Владимир, еще один из четырех друзей детства, давно нашел свое призвание в единении с природой, и теперь занят обустройством охотничьего сафари-парка при заповеднике. Правда, если для него самым главным является разведение животных и их изучение, а также распространение знаний о живой природе, то для партнеров важнее то, какую прибыль может принести создание «охотничьего рая».
Все персонажи, как главные, так и те, которые дополняют и оттеняют их образы, выписаны автором ярко и выразительно. Никто не предстает на страницах романа случайным, у каждого свое место, задача и пусть маленькая, но неизмеримо важная роль в развитии сюжета и круговороте жизни. При этом всех героев объединяет не сразу осознаваемая, но несомненная жажда обретения высшего смысла человеческой жизни и поиск истинной духовной опоры.

Джалаладдин Руми. Дорога превращений
В книге собраны притчи из прославленной поэмы персидского поэта и мудреца Джалаладдина Руми «Маснави», заново переведенные известным ученым, поэтом, библеистом и знатоком древних языков Дмитрием Щедровицким. Им же написана вступительная статья, в которой рассказывается о корнях притч «Маснави»: «Одни из них взяты из общечеловеческих фольклорных источников и восходят к «бродячим» — архетипическим и мифологическим — сюжетам. Другие связаны с темами различных национальных эпосов и сборников назидательных рассказов. Особенно часто привлекаются образы древнеиранского эпоса, воспроизведенного в «Шах-намэ» Фирдоуси, и индийской «Панчатантры»...». Недаром Руми в притче «Древо Бессмертия» описывает панораму сюжетов мирового фольклора как «Древо Знания»: «…Меж тем в сказаньях, притчах всех широт \ О Древе Знанья говорит народ. \ Оно повсюду ветви простирает \ И познающих светом озаряет, \ Да я и сам, насколько было сил, \ Узрел его и плод его вкусил…». Часть притч сочинена самим Руми. Но все поэтические истории отличаются органичным сочетанием изящного, во многих случаях юмористического сюжета с глубоким духовным смыслом.
Во вступительной статье также разъясняются основные понятия суфизма и его значение для связи восточной и западной культуры: «Определенные черты суфийского мировоззрения прослеживаются в творчестве столь многих европейских писателей и поэтов — от Данте до Блейка и Андерсена, — что трудно перечислить все их имена. В русской поэзии, например, влияние суфизма в различной степени ощущается в творчестве Пушкина, Тютчева, Фета, Блока, Кузмина, Клюева…». И каждая притча снабжена религиозно-философским пояснением, автором которых также является Дмитрий Щедровицкий, а многие сопровождаются этико-психологическими комментариями Марка Хаткевича. Так, притча «Дракон» повествует о том, как «Охотник старался змею изловить, \ Чтоб ею людей на базаре дивить… \ И жаждой наживы все дальше влеком, \ Вдруг видит: валяется мертвый дракон!», - но чудовище, которое незадачливый добытчик притащил в город, всего лишь уснуло в холоде горных вершин, а тут вскоре согрелось и очнулось на погибель самому охотнику. Комментарии гласят, что притча «предупреждает о смертельной опасности, подстерегающей того, кто забывает о разрушительных потенциях своих плотских страстей и оставляет их «без надзора». А также о том, что человек напрасно «думает, что смирил и подчинил себе начала, которые по сути своей остаются непознанными и смертоносными», достаточно вспомнить хотя бы о ядерной энергии.

Елена Степанян. Рассказы о чудесах
Новая книга известного драматурга и поэта посвящена духовным исканиям людей различных эпох и земель, от старинной Европы («Рассказы о чудесах») или доброй старой Англии («Мистер Гольдсмит и его друзья») до позднего СССР («Терджибенд»), а то и вовсе фантастической страны («Сказка о Медведе, о прекрасной Принцессе, о мудром Вороне и о железных башмаках»).
В пьесе-притче «Рассказы о чудесах», давшей название всей книге, ученик мудреца скитается по городам и весям, чтобы напоминать людям о самой возможности чуда, которая часто теряется из виду за житейской суетой. Но возможно ли вообще достичь понимания между теми, кто всей душой принадлежит повседневности, служит прежде всего своим капризам, - и тем, кто пытается поведать им о мире горнем? «Я не хотел вас обидеть! Просто до этой встречи мы жили в разных мирах, где из одного в другой не проникает ни звука! Я уверен, что не знаю ничего из того, что знаете вы! - Зато, несомненно, знаешь многое другое!.. Чем же ты занимался в этом своем «мире»?».
Хотя, быть может, и в черствых, на первый взгляд, душах тех, кто изнурен борьбой за существование, таится возможность чудес. Просто эта чудесность тихая и неброская. «Да потому что на всю эту местность один-единственный постоялый двор, а я — его хозяин! Продать — никто не купит, прибыли наши известные! А бросить все и уйти в долину, так посуди сама — опять придет зима, завоет вьюга, и мы будем думать, что здесь, в горах, кто-то бродит вокруг нашего покинутого дома и умирает без тепла и пищи! Нет, мне это не по вкусу! Лучше уж буду сидеть у своего очага и дожидаться своих гостей!».
А в пьесе «Терджибенд» обитатели советской реальности пытаются строить свою жизнь в соответствии с заветами духовных наставников древности. И снова оказывается, что очень трудно совместить сияние высших нравственных идеалов с приземленным общепринятым существованием. Но все-таки любое прикосновение к высшей мудрости меняет душу человека, ведет его по пути преображения к истинному свету и подлинному прозрению.

Андрей Демидов. Тайны Звенящих холмов
Этот захватывающий роман демонстрирует лучшие черты настоящей исторической саги, соединяющей напряженный сюжет с подробным и тщательным воссозданием обычаев, жизненного уклада, даже мировоззрения славянских и финно-угорских племён в эпоху Великого переселения народов в VII веке. «Украшенная металлическими бляхами сбруя мерно позвякивала в такт с гулкими ударами множества подкованных копыт об утоптанную землю. Некоторые всадники дремали в сёдлах, отпустив поводья и закинув за спину узкие каплеобразные щиты, на которых по красному полю были грубо намалёваны хищные птицы с головами медведей». События того времени во многом повлияли на последующий облик всей средневековой Европы и сопредельных территорий.
В обширное и красочное историческое полотно искусно вплетено предание о Звенящих холмах, где под охраной неведомых сил спрятан драгоценный клад. Сокровища будоражат воображение всех – и храбрых воинов, и ловких торговых людей, и лихих авантюристов. И не удивительно, ведь «Золото – это власть. Можно нанять целую дружину саксов или данов и бросить их на врага, а самому греться у очага и есть жареную оленину. Можно заказать у наших мастеров самую лучшую одежду из заморских тканей и самые острые клинки. Можно построить целую уйму ладей и идти в любой поход …». Даже мудрецы не остаются равнодушными, ведь то самое предание гласит, что сокровища Звенящих холмов, способны дать не только богатство, а значит, власть, но и великие знания.
Однако необычайное место окружено необъяснимыми опасностями. «Тот, что шёл чуть впереди, был в остатках некогда роскошного шёлкового плаща и кольчуге, которая на груди была разорвана, словно хост ударом медвежьей лапы, а все металлические кольца были спёкшимися и при каждом движении издавали скрежет, как будто мельничные жернова перемалывали кремнёвый песок …». И возможно, как намекает стилизованный под шифрограмму пролог к роману, разгадка лежит совсем в иной плоскости, нежели привычные людям описываемой эпохи легенды или страшные сказки.

Дэн Симмонс Фазы гравитации
В центре этого фантастического романа, принадлежащего перу известного писателя, - судьба бывшего астронавта, который когда-то ступил на Луну, но теперь не может найти себя в самой что ни на есть повседневной реальности. Его брак распался, отношения с сыном не сложились, и в результате он не видит смысла ни в жизни, ни в звездах. «Надо бы сняться в рекламе кредиток», - размышлял он, стоя с толпой пассажиров в ожидании бело-голубого автобуса. Освещенное здание терминала тускло мерцало на горизонте. В темных облаках отражалась цепочка посадочных огней. Благо съемки – дело непыльное. Всего-то сесть, улыбнуться в камеру и сказать: «Помните меня? Шестнадцать лет назад я высадился на Луну. Вот только это не помогает, когда нужно заказать билет на самолет или оплатить ужин в ресторане». Еще пара фраз в том же духе, а потом крупным планом пластиковая карта с его именем – РИЧАРД Э.БЕДЕКЕР».
Земное тяготение давно стало для героя той самой тяжестью, которая постоянно пригибает его к земле. Только во сне он ощущает легкость невесомости, победу над силой притяжения - в космосе, во время фигур высшего пилотажа на самолете… И вот однажды ему выпадает шанс, если не начать все сначала, то по крайней мере, обрасти утраченный смысл бытия. Он встречает таинственную девушку, после разговоров с которой начинает заново собирать осколки своей жизни и воспоминаний в какое-то подобие единого целого. Ричард отправляется в родной город, где не был несколько десятилетий, разыскивает старых товарищей… И даже снова вроде бы обретает вкус к жизни. Хотя, конечно, все равно есть вопросы, не имеющие ответа:
«- Ты ученее меня, Бедекер. Скажи, если природа есть вселенная, сколько мы знаем о ней? Один процент?
- Даже меньше.
- Процент от процента?
- Примерно, - откликнулся Бедекер и сразу усомнился в своих словах. Во вселенной не все так бесконечно сложно. Одна десятитысячная бесконечного множества все так же составляет бесконечное множество. Но что-то глубоко внутри подсказывало: даже ограничившись фундаментальными законами физики, человечество не разглядело и одной десятитысячной всех перспектив и возможностей…»

Анри Корбен. Световой человек в иранском суфизме
Уникальное научное исследование, выпущенное издательством «Садра», принадлежит перу известного французского ученого, философа и историка, считающегося одним из лучших в мире академических специалистов, специализирующихся на изучении традиций Ирана и шиизма. Им же был написан и такой значимый труд как «История исламской философии».
А в этой книге, впервые вышедшей более полувека назад, впоследствии доработанной и дополненной автором, центральной является тема «светового человека», о котором Корбен пишет, что это - наш небесный или духовный двойник, «свидетель в небе», «сокрытый наставник». И на самом деле, это не что иное, как пребывающая в каждом из нас частица света, которая стремится соединиться со своим целым, Всеобщим Светом. «Совершенная Природа может явиться собственной персоной лишь тому, чья природа совершенна, то есть световому человеку…». А перво-свет, этот важнейший символ, исходит «ни с востока, ни с запада», но рассеивает тьму, воплощающую сумерки духа человеческого и угрожающие ему опасности.
Автор также рассматривает Герметическую идею Совершенной Природы, Нус Гермеса и «Пастыря» Гермы, Космического севера и «восточной теософии» Сухраварди. «В силу той же перемены ролей и двойственности, которые в суфизме делают «горнего Свидетеля» то Созерцаемым, то Созерцателем, световой человек может представать одновременно вожатым и ведомым… Под «силой внутри нас», внутри каждого из нас, нельзя понимать коллективного вожатого, коллективные проявления и соотношения, тождественные для всех душ света».
В финале книги даны главы «Цветовой мир и световой человек» и «Физиологические» цвета у Гете». В последней анализируется связь между понятием «светового человека» и гетевским представлением о цвете.

«Рассыпанное» и «собранное»: стратегии организации смыслового пространства в арабо-мусульманской культуре. Отв. ред. А.В.Смирнов
В научное издание, выпущенное при участии Института философии РАН и Фонда исследований исламской культуры, включены переработанные тексты докладов, сделанные на одноименной, что и эта книга, международной конференции. В традициях Запада и Востока в понятие «единства» вкладывают разные смыслы и поэтому, как подчеркивается в ведении, следует воздержаться от довольно естественной привычки перевести все в привычную систему координат, пересказать все своими словами.
В тексте подчеркивается необходимость бережного отношения к собственным формам и моделям организации мысли в изучаемой арабо-мусульманской культуре. В издании уделено внимание и Абу Наср аль-Фараби – автору фундаментальных трактатов о музыке, впервые разработавшему звуковысотную грамматику музыкального языка в виде стройной логической системы.
«Известно, что смысловое «тело» арабо-мусульманской культуры выстраивается по иным силовым линиям смыслополагания и дихотомическое разделение знания на «светское» и «религиозное» не является ее характеризующей чертой. Вопрос – у какому из них можно отнести арабо-мусульманскую философию, столь же бессмыслен по отношению к философии, сколь и теории музыки – ее неотъемлемой части. За соотношением «части» и «целого» здесь всегда стоит парадигма «Бог-мир», а механизмы реализации этакого отношения обнаруживаются как универсальные для текста классической арабо-мусульманской культуры».
Отдельные разделы книги анализируют значение единства как в музыке («Об иерархической парадигме соотношения части и целого в искусстве музыки»), так и в поэзии («Понятия единого и множественного в поэме Махмуда Шабистари «Цветник тайны», ««Рассеяние» в газелях Хафиза: поэтическая гносеология»). Один из материалов посвящен анализу формирования ранней арабо-мусульманской исторической мысли и иудео-христианской традиции. «К моменту появления ислама в ближневосточном регионе существовали уже в тесном взаимодействии несколько историографических традиций. Доминирующим среди них были иудейская, христианско-эллинистическая и персидская. В определенном смысле будущее арабо-исламское историописание синтезировало и развило принципы отношения к прошлому, выработанные в лоне этих трех культур».
Авторы уделяют внимание анализу форм организации мышления, форм смыслополагания, используемых в исламской культуре. «Теоретическая мысль персидских знатоков литературы в течение многих веков была обращена исключительно к поэзии и вопрос «рассыпанности» как свойства прозы, кажется, никого не волновал. Принципами организации поэтической речи занималось «учение о приемах украшения художественной речи», в трудах по этой науке – нормативных поэтиках – даются определения поэзии, косвенно затрагивающие и прозу». В книге исследуются категорийные пары («явное-скрытое», «основа-ветвь», «высказанность-смысл»), системообразующие для культуры и вскрывается логика соотношения между этими категориями.

Голамхосейн Заргаринежад. Движение Имама Хусайна и восстание Кербелы
Автор этого аналитического издания, выпущенного при участии Фонда исследований исламской культуры, - известный иранский историк, философ и исследователь, преподаватель исторического факультета Тегеранского университета.
В тексте рассматривается множество источников по истории Кербелы, уделено внимание историческим предпосылкам восстания, подробно разбираются условия и методы исламской монархии времен Йазида I (645-683 гг.), первого правителя из династии Омейядов. На страницах книги дается описание маршрута передвижения внука пророка и его появление в пустыне Кербела.
К ключевым событиям относится и завоевание Куфу. «Одним из самых неопределенных преданий о событиях в Кербелы является полумифическое сообщение о приезде в Куфу Убайдаллаха и его легком и бескровном овладении городом, не вызвавшем никакой реакции со стороны шиитов, численность которых составляла как минимум двенадцать тысяч человек. Мы начнем разбирать этот эпизод с рассмотрения имён сообщников Убайдаллаха и анализа причин их малочисленности. Согласно имеющимся преданиям, произнеся в Басре свою речь, полную угроз, Убайдаллах отправился в Куфу в сопровождении пятнадцати человек… все эти полумифические предания о приезде Убайдаллаха в Куфу в основе своей были придуманы для оправдания пассивности шиитов Куфы и укоренившихся в их душах страха и волнения. Согласно некоторым из этих преданий, спустя некоторое после приезда Убайдаллаха в Куфу (несмотря на то, что он был изначально принят за другого), его в конце концов узнали. Народ стал разбегаться от Убадаллаха в разные стороны…Как следует из последней части предания, шииты узнали их, лишь когда те направлялись от городских ворот к резиденции…»
В чем же причина такого легкого захвата Куфы? На основании множества источников автор приходит к выводу, что в данном случае имело значение «рыхлая социальная и этническая структура Куфы, отсутствие во главе племен, шиитских и тяготевших к шиизму групп авторитетных шейхов – с одной стороны, а с другой стороны, сплочённость и скоординированность действий группы Ал-Ахалийа ещё больше усугубили пассивность куфийцев, особенно после того, как они услышали весть о назначении наместника Ирака и Ирана и убийстве посланца Имама Хусайна в Басре».
В издании описана трагическая гибель Имама и его соратников, убийство членов семьи Пророка и последующее разграбление их имущества. Затем приводится описание появление мстителей под предводительством Мухтара и возмездие убийцам. Отдельные главы посвящены описанию зарождения новой аристократии и оформления финансовых условий для войны за власть, утверждения и легитимизации аристократии и классового расслоения.