2 января 2016 г., 19:58

201

Воспоминания Джонатана Сакса, племянника Оливера Сакса

46 понравилось 2 комментария 6 добавить в избранное

o-o.jpeg Личные воспоминания о гигантской физической силе писателя и невролога, его роли защитника людей с отклонениями психики и его любви к семье.

Автор: Джонатан Сакс

Во время моей юности в Лондоне, Оливер, дядя Олли, был выдающейся фигурой, массивно сложенным, с обхватом груди в 152 см, шеей в 56 см и ненасытным аппетитом. Одетый в огромный черный кожаный костюм и обутый в ботинки 47 размера, он брал меня кататься на заднем сиденье своего шикарного мотоцикла BMW каждый раз, когда мы встречались. Пока он жил в Сан-Франциско в начале 60-х, где он был интерном в неврологии (младшим доктором), он занимался тяжелой атлетикой и стал чемпионом штата, поднимая в упоре присев 272 кг.

Оливер восхищался природой и фотографией. Периодически он посылал нам открытки и фотографии своих экзотических поездок в пустыни Калифорнии и горных цепей, вызывая во мне глубокое желание жить там – что я и сделал, идя по его стопам, через 20 лет. Он также очень любил воду, проплывая огромные дистанции каждый день. Я бросал вызов ледяным водам открытых бассейнов вокруг Лондона, чтобы иметь возможность провести время с ним. С его громадным телосложением, силой Геркулес и достаточным слоем подкожного жира, холодная вода всегда была безупречной температурой для Оливера. Он заходил в нее, не дрогнув, и отплывал уверенно, как кит, со мной на буксире, как с маленькой, дрожащей морской свиньей (вид дельфинов).

На контрасте с моим почившим отцом, Дэвидом, который был на 9 лет старше Оливера, громким, хорошо одетым, брызжущим весельем и уверенным в себе, Оливер был заикающимся, сумбурным и робким, говорил тихо, неуверенно, а иногда и вовсе не открывал рта. Однако, ему всегда было что сказать о его пациентах, их болезнях и ограничениях в нарушениях, он был их защитником и адвокатом с самого начала.

У Оливера был огромный словарный запас, и он был крайне выразительным и красноречивым в обычных, каждодневных разговорах. Повороты его фраз были богатыми и запоминающимися в своих сравнениях, метафорах, иронии и юморе. Он приправлял свои наблюдения и диалоги без усилий и непритворно цитатами философов, поэтов и писателей из области науки и гуманитарных областей с охватом в 2,5 тысячи лет. Он был от природы неотразимым рассказчиком и человеком с экстраординарными познаниями, высоким интеллектом и гуманизмом.

Наши разговоры редко касались бизнеса или политики. Более того, Оливер имел привычку хвастаться, что он не читал ни одной газеты с 1947 года, но, на самом деле, он был довольно осведомленным о происходящих событиях. По сути же, однако, и наверно, как Эйнштейна, мирские дела его не особо интересовали. Он стремился пролить свет на безумие, нарушения психики, необычные расстройства, обездоленных, бесправных, забытых. Это стало его основным интересом и миссией в жизни: он рассказывал их истории миру, потому что эти истории должны были быть рассказаны.

Однажды летом 1967 года, Оливер был в Лондоне несколько недель и зашел, как он сказал, на быстрый перекус. За ланчем он тихо опустошил обеденный стол, а потом и холодильник. В какой-то момент он спросил мою маму, Лили, может ли он одолжить ее переносную печатную машинку на несколько минут, чтобы написать записку. Моя мама проводила Оливера в своей кабинет, где он провел следующие несколько дней, возбужденно печатая, пока он не сформировал сырую рукопись того, что стало его первой книгой, Мигрень . Эта книга символизирует первый шаг в строительстве мостов между болезнью и здравием.
Через несколько лет, после долгого, зябкого заплыва на Лонг-Айленде, мы сидели на берегу и обсуждали жизнь. Оливер, к этому моменту щеголявший бородой, подошедшей бы ассирийскому королю, сказал, что видит себя как комету, мчащуюся через неврологические небеса, наблюдая за вещами, мимо которых он проносится, постоянно в движении и не привязанным к дому. Через некоторое время, он описал себя как писателя дневников викторианской эпохи, возможно, это самое подходящее описание и роль, которой он по праву гордился. Он наблюдал и слушал, записывал и писал миллионы слов от руки на протяжении 70 лет.

Несмотря на борьбу за признание, Оливер имел довольно скромные средства к существованию. Когда мой отец спросил его, почему он зарабатывает десятую часть того, что зарабатывают его коллеги, Оливер признал, что он не берет денег с пациентов. Пока мой отец приходил в себя от изумления, Оливер продолжил, сказав, что после того, как он находится с пациентом час-два, он чувствует, что он так много узнал от них, что он не может даже представить себе, как можно брать с них деньги, на самом деле, он думал, что это он должен платить им!

Оливер любил семью и всегда был прочно связан со своей. Ему также было присуще чувство генеалогии и принадлежности. В особенности он наслаждался ролью «пра-дяди» (которую он сам придумал) для моих троих сыновей, которые обожали его так же, как и я, когда был молодым. Они с нежностью вспоминают его любовь к камням и металлам, его неожиданные викторины об осмии и литии за суши и зеленым чаем.

Дядя Оливер был любимой звездой в нашей семье еще задолго до того, как Голливуд открыл Пробужения , он был уникальным родственником и дядей, равных которому не найти. Его уход из жизни означает конец эры и очень печален: он был последним из четырех братьев Сакс. Однако, я ни на секунду не сомневаюсь, что он стал кометой, которую он описал мне на пляже, и несется через небеса, наблюдая за всем с восхищением и удивлением.

В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
46 понравилось 6 добавить в избранное

Комментарии 2

люююди!как здеееесь книгу вообще найти чтоб она открылась и почитать можно было?ничего не понимаю!!!!!!

ElenaFrantsuzova,

Q: - Можно здесь читать/скачивать/покупать книги?
A: - Обращаем ваше внимание, LiveLib - не электронная библиотека, он не предназначен для чтения онлайн или скачивания файлов.

Читайте также