Дж. Р. Р. Толкин, К.С. Льюис и «Братство авторов фэнтези»

John Ronald Reuel Tolkien (Haywood Magee / Getty Images)
В США вышла новая биография знаменитых авторов литературной группы "Инклинги".
В одном оксфордском пабе жили-были несколько писателей. Не какие-то там противные, грязные декаденты, с переполненными сексуальными намеками и болотным запашком книгами, и даже не сухие, пустые модернисты, опасавшиеся героики и фантастики, нет – это были «Инклинги», что значит «гетеросексуальные белые мужчины-христиане, которые написали наиболее значительные работы в жанре фэнтези в 20 веке». Паб назывался «Орел и дитя». За десятилетия, прошедшие с самой первой встречи «Инклингов» в его обшитых деревянными панелями стенах, их волшебные миры превратились в тематический парк поп-культуры мирового масштаба, включая Вестерос, World of Warcraft, Dungeons & Dragons, «Звездные войны», ренессанс-фестивали и торговые центры для готов. Самыми знаменитыми «Инклингами» были Дж.Р.Р. Толкин и К.С. Льюис, но в течение многих лет в группу входили, среди прочих, поэт-философ, увлекавшийся антропософией, Оуэн Барфилд, фантаст Чарльз Уильямс, старший брат Льюиса Уоррен, по прозвищу «Уорни», и даже младший сын Толкина, Кристофер.

История этих литературных побратимов уже рассказывалась ранее, однако Филип и Кэрол Залески превратили ее в очень качественную групповую биографию «Братство: литературные жизни «Инклингов»: Дж.Р.Р. Толкин, К.С. Льюис, Оуэн Барфилд, Чарльз Уильямс». Будучи авторами и редакторами духовных книг, они сконцентрировались на христианских мотивах в судьбах и творчестве «Инклингов». Они также уделили значительное внимание Уильямсу и Барфилду, писателям второго ряда, которые, тем не менее, сильно влияли на своих друзей, в особенности на Льюиса – литератора- «сороку», свободно использовавшего идеи и образы товарищей в своих работах.

Толкин, Льюис и Барфилд вместе учились в Оксфорде. Кроме того, они побывали на фронте Первой Мировой войны – этот опыт стал для Толкина решающим в процессе создания Средиземья, опустошенного войной и ее последствиями. Уильямс из-за плохого зрения избежал призыва, а вследствие благородной бедности семьи он смог проучиться в Университетском колледже Лондона только два года. И все четверо в конце концов стали тесно связаны с Оксфордом, а еженедельные встречи в «Орел и дитя» или комнатах для членов университета служили непрерывной подкормкой для «группы христиан, которые любили писать». «В каждом из моих друзей есть что-то такое, что удается вытащить наружу только кому-либо из остальных», - заметил Льюис в 1960 году, спустя много лет после распада группы.

Толкин был филологом и специалистом по англо-саксонскому языку, Льюис – христианским апологетом, писавшим средневековые аллегории до того, как стал известным благодаря своей научно-фантастической трилогии, передачам военного периода на BBC о вере, и позднее «Письмам Баламута» и циклу о Нарнии. Оуэн Барфилд любил народные танцы и написал значимый труд «Поэтический стиль», в нем автор развил языковую теорию, которая предвосхитила позднейшие разработки по исследованию сознания, так же, как и по так называемой «философии нью-эйдж». Обезоруживающе сказочный Вильямс совершенно спокойно совмещал англиканство с верой в магию и таро, участвуя в экзотических ритуалах наподобие «Консекрации в преддверии священного таинства». Он изобрел смесь сверхъестественного и триллера в таких романах, как «Место Льва» и «Старшие арканы» - книгах, заложивших фундамент жанра, который мы называем «городское фэнтези».

Уильямс приехал в Оксфорд после того, как присоединился к «Инклингам». Вскоре он стал тамошним завсегдатаем и собирал толпы слушателей на свои лекции о Мильтоне, Шекспире, романтической любви и артурианской мифологии. Его эксцентрические взгляды раздражали, а порой и приводили в бешенство гораздо более консервативного Толкина. Уильямс называл свою жену «Беатриче, музой и образцом совершенства», что, впрочем, не помешало ему завязывать интрижки – хоть и платонические по большей части – с молодыми женщинами. По крайней мере в одном таком случае речь шла о садомазохизме, по поводу которого Уильямс писал своей пассии: «У меня есть по отношению к тебе садистские побуждения, но… я бы не тронул и мухи до тех пор, пока она не даст мне абсолютно точно понять, что ей это по вкусу. И то слегка. И только для общения».

Супруги Залески проделали впечатляющую работу, переработав гору материала и превратив ее в гладкое и в то же время напряженное повествование. И все же в нашем мультикультурном обществе довольно трудно проявлять повышенный энтузиазм по поводу бесчисленных жарких споров «Инклингов» о католическом варианте англиканства или критических разборках с Ф.Р. Ливисом. Их ученый мачизм сделал возможным для Льюиса публичный поворот от искреннего атеизма к христианству, но не допускал и мысли о принятии в группу женщины.

Однако во время Второй мировой войны Льюис радушно открыл двери своего дома для эвакуированных школьниц. Он помогал им с домашними заданиями, дал возможность брать за его счет книги у Блэквелла и оплачивал взносы за учебу в Оксфорде одной молодой женщины, «при условии, что подарок останется в тайне». Все это время Льюис поддерживал странные, длительные отношения с более зрелой женщиной, матерью его друга детства. После ее смерти писатель вступил в счастливый поздний брак с американским автором Джой Дэвидман, чья смерть вдохновила его на создание труда «Исследуя скорбь».

Несмотря на то, что он написал хорошо принятый детский роман «Серебряная труба», Барфилд так никогда и не преуспел в качестве писателя. Его интересы к эзотерике возросли: после знакомства с трудами Р. Штайнера Барфилд стал антропософом, потом долго томился на должности лондонского солиситора. В биографии описывается мучительный закат его счастливой звезды на фоне успеха друзей, которым он оставался трогательно предан.

Остается порадоваться поздним достижениям Оуэна. Будучи приглашенным на должность преподавателя в США, он стал ключевой фигурой в контркультурном движении, а его работа по языку, сознанию и С.Т. Колриджу восхищала Теодора Рошака, Дэвида Бома и Сола Беллоу, который, как ни странно, также увлекся антропософией.
Христианская вера несомненно проходила единой нитью сквозь творческое ДНК «Инклингов», но что обусловило появление всех этих эльфов, геральдических созданий и путешествий в иные миры, подспудную странность столь многих из их произведений? Сильнее «чистой веры», о которой говорят сегодня, 83 года спустя после первой встречи друзей – их совместно разделенная страсть и преданная любовь к Британским островам, таинственным, исполненным смысла, от древних наречий до фольклора, деревьев, пабов, деревень, тропинок, доисторических курганов. Читатель остается с впечатлением, что внутри каждого из этих сердечных, смеющихся, посещавших церковь писателей билось языческое сердце.

Автор статьи: Elizabeth Hand
Читать отрывок на сайте издательства
Совместная акция Клуба Лингвопанд с Редакцией Лайвлиба