10 лучших книг 2014 по выбору критиков Babelia

Иллюстрация Фернандо Висенте

В этом году, отмеченном популярностью произведений, написанных от первого лица, наибольшего внимания критиков удостоился Хавьер Мариас с «Так начинается плохое». Среди избранных критиками Babelia (приложение к испанскому еженедельнику El País, посвященное культуре) книг доминируют биографии и автобиографические романы. В опросе приняли участие 41 критик и журналист газеты El País. Каждый из них дал 10 баллов первой книге из своего списка, 9 — следующей и так далее.

1. «Так начинается плохое» ( Así empieza lo malo ) Хавьер Мариас. Издательство Alfaguara

«История Муриеля и его жены стала отражением испанского общества, возрождающегося после падения диктатуры, что выразилось в резком изменении жизни множества людей, связанных с режимом Франко, которые неожиданно и только на первый взгляд, потеряли с ним всякую связь, а некоторые из них даже поспешили встать на престижную позицию оппозиционеров режиму. Роман ожесточенно изобличает таких хитрецов и обманщиков, не раскрывая, впрочем, их имен, однако делая намеки. Слишком многое известно о жизни до 1980 года многих врачей, адвокатов, архитекторов и профессоров, чтобы принять наивную и приукрашенную версию своего прошлого» (фрагмент рецензии, опубликованной в Babelia 20 сентября). Хорди Грасия.

2. «Самозванец» ( El impostor ) Хавьер Серкас. Издательство Literatura Random House

«Как «Солдаты Саламина» не были историей Рафаеля Санчеса Мазаса, а «Анатомия» не была рассказом об Адольфе Сауресе, так и «Самозванец» — это роман не об Энрике Марко. В этом и состоит величие данного произведения. Величие, которое никогда не хотело быть им: наиболее униженный из реальных героев Хавьера Секаса — мужчина, который пошел на обман, чтобы выдать себя за оставшегося в живых заключенного лагеря смерти, имеет шанс стать одним из самых бессмертных его творений, а, попутно, и наилучшим отображением автора и общества. В конце концов, все мы принадлежим той эпохе, когда правда обмана и ее оборотная сторона перестали быть симптомом и переросли в болезнь». Рикард Руис Гарсон

3. «Хосе Ортега-и-Гассет» ( José Ortega y Gasset ) Хорди Грасия. Издательство Taurus

«Я начала читать биографию-эссе об Ортега-и-Гассете, окрыленная той мощной магнетической силой, с которой Хорди Грасия подхватывает нас и погружает в мир Ортега. Оказавшись там, в такой богатой и сложной, но захватывающей среде, мы узнаем, насколько титаническую работу проделал Ортега, чтобы выковать несравненную личность с ее изначальным непостоянством, вынужденными отказами, отречением и одиночеством. В фокусе внимания «перековка» яростного молодого человека, который предпочел стать «творцом идеала» и последствия таких изменений, произведенных посредством политической и образовательной деятельности и с помощью различных культурных «предприятий», что наполняет страницы биографического произведения размышлениями актуальными и необходимыми. Грасия, не прибегая к подозрительным хвалебным речам, не избегая ни поражений, ни смутных мест, спасает Ортега тем оружием, в котором он нам отказал: критический разум, смелость, страсть…» Анна Родригес Фишер

4. «Влюбленный мужчина (Майн Кампф II)» ( Un hombre enamorado (Mi lucha II) ). Карл Уве Кнаусгорд. Перевод на испанский: Кирсти Баггетун и Асунсьон Лоренсо. Издательство Anagrama

«Прекрасный и решительный как удар», так один перуанский поэт описал своего отца. Эта фраза прекрасно характеризует и «Влюбленного мужчину». В романе рассказывается о страстной любви и втором шансе, но еще и о мелочности и ребячливости. Он объединяет в себе автобиографические признания, рассуждения о жизни и об искусстве писателя с повествованием о мужчине, который меняет пеленки и спорит с соседом. Любовь — та мощная сила, что дает импульс жизни, но при этом она резка и болезненна и не похожа на волшебную сказку. Кнаусгорд не скрывает от нас ничего: ни скуки, ни согласия. Невинный и непристойный, но совершенно не напыщенный. В мире, где все выкидывают разнообразные фокусы, чтобы вызвать у окружающих восхищение, честность «Влюбленного мужчины» прекрасна и решительна как удар». Иван Файс

5. «Дни моей жизни (Жизнь I)» ( Días de mi vida (Vida I) ). Хуан Рамон Хименес. Издательство Pre-Textos

«Калейдоскоп, головоломка, хаос слов: эта мозаика, которую собрали редакторы Мерседес Хулия и Мария Анхелес Санс Мансано. Как признавался сам Хуан Рамон Хименес, палиндром ХРХ (1881 г.) не давал ему покоя всю его жизнь, что для Хуана было вполне обычным, когда речь шла о его произведениях, как нависающий над ним рок – кавардак, в котором проходила вся его жизнь: жизнь и труд всегда вместе, как две вишенки, соединенные черенком. Он все записывал, чтобы сейчас двое заинтригованных редакторов собрали эту мозаику. При том данная книга – удивительно! – представляет собой только первый том биографии. Книга вместила в себя все: его детство и амбиции, его зрелость и мании, его (не)любовь (те, кого называли Мисс Поэзия) и Сенобию, его возлюбленных и влюбленных в него женщин. Жизнь. Труд. Поэт (палиндром)». Хавьер Гоньи

6. «До сих пор» ( Hasta aquí ). Вислава Шимборская. Перевод Авеля Мурсия и Жерардо Белтрана. Издательство Bartleby

«Польская поэтесса Вислава Шимборская (Нобелевская премия 1996 г.) говорила, что в своем творчестве, она искала «эффект, который в живописи называется светотенью. Я хотела, чтобы в моих поэмах сталкивались и даже сливались удивительные и тривиальные вещи». Под обложкой сборника «До сих пор» — последней книги поэтессы, опубликованной посмертно, объединены тринадцать поэм и приведено интервью с переводчиками книги. Семьдесят страниц двуязычного текста поражают читателя обманчивой простотой (потому что постичь его — непростой труд), с которой Шимборская раскрывает свои поэтические таланты. Поэтесса обладает удивительной аскетичностью и уникальной способностью опустошать читателя, но не быть грубой, вызывать тревогу и одновременно нести в своих поэмах лучик света». Лейла Герейро

7. «Ночная трава» ( La hierba de las noches ). Патрик Модиано. Перевод Марии Терезы Гальего Уррутиа. Издательство Anagrama

«Сюжет всех произведений Патрика Модиано вертится вокруг невозможности нашей памяти четко воспроизводить воспоминание. Приходится перебирать в памяти места, имена, надписи, которые будучи воскрешенными в памяти, дают правдивую меру нашего существования, неполного и необъективного. Между сном и бодрствованием, между наваждением и забвением, Джин пытается понять, кем был для нее Дэнни, придать воспоминанию о нем связность, переписать эту часть своей жизни, но, только сделав это, она понимает, что войти в этот лабиринт означает снова потеряться и, как бы ходить по могиле. Если произведения Модиано несут в себе гипнотическое искушение, являющееся его отличительной чертой то это потому, что его романы горят, как зажженные ламы в ночи. Они как карта человечества, которая призывает нас следовать знакам и отстроить руины заново». Патрисия де Соуса.

8. «Зимний балкон» ( El balcón en invierno ). Луис Ландеро. Издательство Tusquets

«Брошенный впоследствии набросок романа. И прогулка. Писатель, гуляющий по кварталу. Возвращение домой, балкон — место, где сливаются «непогода и защита», как и сам Ландеро, когда рассказывает о чем-то. Сейчас стоит лето 1964 года. Темнеет. На балконе Луис, его мать и неведомое будущее. Слушаю ребенка, поэта-подростка, недовольного чиновника. Слышу мать: звук вязальной машинки. А еще перебор гитарных струн: это Ландеро. И угрюмый отец, уходивший на фронт. И было понимание. Гравий шуршит, пока я брожу по тропинкам детства. Пробую на вкус слова, которые обозначают Зимний балкон: радужный, цельный, блуждающий. Лео: «В каждом незначительном событии тривиальное и таинственное идут рука об руку». И говорю: эта автобиография обладает местами неизмеримой красотой простоты. Чудо». Мария Хосе Обиоль

9. Словарь испанского языка ( Diccionario de la lengua española ). Королевская академия испанского языка. Издательство Espasa

«С исполнением 300 лет со дня основания, с выходом 23-го издания Словаря и с появлением нового директора (тридцатого по счету) уже не кажется, что Королевская академия испанского языка прячется под защитой стен дворца, в котором она размещается. Новое издание Словаря — это чудо. Книга, которая говорит: «Это твой язык и это — значения слов, которыми ты пользуешься». Не существует более интригующей книги. Похоже на давление, но речь идет о радости. Обратите внимание на часто используемые слова и иные, которым нет числа, которых мы не знали. Возможно, Словарь стремится охватить все, но это достойное притязание. Для взыскательного читателя будет облечением узнать, что простая сумма слов не вмещает в себя всю реальность». Франциско Солано

10. «Как уходящая тень» ( Como la sombra que se va ). Антонио Муньос Молина. Издательство Seix Barral

«Наслаивать разноплановые истории на одну и ту же картографию пока не получим 3D-панораму. Автор характеризуется своими наилучшими произведениями, выдержавшими проверку временем, например, «Ночь времен» или «Сефарад». Преследовать и гнаться по городу за убийцей Марина Лютера Кинга, смакуя подробности. Знакомиться с мифическим движением за гражданские права чернокожих в США, выступающем в качестве фоновой музыки, которая всегда сопровождает, но не мешает повествованию. Погружаться в детали жизни города (чернокожего лидера? своей собственной?), недавних, но иных лет. «Я столько про него узнал, что мне кажется, будто я помню вещи из его жизни, места, где он жил, где я никогда не бывал», говорит одержимый герой от первого лица, который ведет повествование длинною в полтысячи страниц. Какие прекрасные часы чтения в компании с Джерри Маллиганом, Четом Бейкером, Клиффордом Брауном и другими!» Хоакин Эстефания

Перевод: Tayafenix
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ