Уильям Хэзлит - все книги по циклам и сериям | Книги по порядку

Excerpt from The Works of Daniel De Foe, Vol. 3: With a Memoir of His Life and Writings

The end of satire is reformation; and the author, though he doubts the work of conversation is at a general stop, has put his hand to the plough.

I expect a storm of ill language from the fury of the town, and especially from those whose English talent it is to rail. And, without being taken for a conjurer, I may venture to foretel hat I shall be cavilled at about my mean style, rough verse, and incorrect language; things I might, indeed, have taken more care in. But the book is printed, and though I see some faults, it is too late to mend them. And this is all I think needful to say to them.

Possibly somebody may take me for a Dutch man, it which they are mistaken. But I am one that would be glad to see Englishmen behave themselves better to strangers, and to governors also, that one might not be reproached in foreign countries for belonging to a nation that wants manners.

I assure you, gentlemen, strangers use us better abroad; and we can give no reason but our ill-nature for the contrary here.

Methinks an Englishman, who is so proud of being called a good fellow, should be civil; whereas it cannot be denied but we are in many cases, and particularly to strangers, the most churlish people alive.

As to vices, who can dispute our intemperance, while an honest drunken fellow is a character in a man's praise. All our reformations are banters, and will be so, till our magistrates and gentry reform themselves by way of example; then, and not till then, may they be expected to punish others without blushing.

As to our ingratitude, I desire to be understood of that particular people, who, pretending to be Protestants, have all along endeavoured to reduce the liberties and religion of this nation into the hands of King James and his Popish powers, together with such who enjoy the peace and protection of the present government, and yet abuse and affront the king who procured it, and openly profess their uneasiness under him. These, by whatsoever names or titles they are dignified or distinguished, are the people aimed at. Nor do I disown but that it is so much the temper of an Englishman to abuse his benefactor, that I could be glad to see it rectified.

They who think I have been guilty of any error in exposing the crimes of my own countrymen to themselves, may among many honest instances of the like nature, find the same thing in Mr Cowley, in his imitation of the second Olympic Ode of Pindar. His words are these: -

But in this thankless world the givers
Are envied even by th' receivers:
'Tis now the cheap and frugal fashion,
Rather to hide than pay an obligation.
Nay, 'tis much worse than so;
It now an artifice doth grow,
Wrongs and outrages to do,
Lest men should think we owe.

About the Publisher

Forgotten Books publishes hundreds of thousands of rare and classic books. Find more at www.forgottenbooks.com

This book is a reproduction of an important historical work. Forgotten Books uses state-of-the-art technology to digitally reconstruct the work, preserving the original format whilst repairing imperfections present in the aged copy. In rare cases, an imperfection in the original, such as a blemish or missing page, may be replicated in our edition. We do, however, repair the vast majority of imperfections successfully; any imperfections that remain are intentionally left to preserve the state of such historical works.

Впервые публикуемое на русском языке, одно из наиболее знаменитых произведений известнейшего английского писателя и критика Уильяма Хэзлитта "Застольные беседы" (1821) представляет собой тридцать три очерка на самые разные темы (о великом и малом, о прошлом и будущем, о невежестве ученых, о гении и здравом смысле, о живописном и идеальном, о боязни смерти, о путешествиях и др.).
Своеобразие Хэзлитта как эссеиста проявляется в его поразительном умении всесторонне изучить рассматриваемый предмет, каждый раз отыскать в обыденном что-нибудь новое, неожиданное, восхититься привычным, высказать оригинальную мысль об истертых до банальности вещах. Он никогда не впадает в нравоучительный тон, в заумные рассуждения, его философия - это философия обычного человека, отвлекшегося от повседневности, увидевшего за серостью жизненной рутины красочный мир реальности и искусства. Особенный интерес вызывают у писателя человек, его жизнь, черты характера, способности и таланты, достоинства и недостатки; природа как основа бытия и главное мерило для художественного творчества; общественные явления; искусство и литература - причем обо всем Хэзлитт порой толкует таким образом, что полностью обрушивает или заставляет критически пересмотреть давным-давно сложившиеся у нас представления о мире.
Свои глубокие, нередко парадоксальные мысли автор очерков заключает в лаконичные по форме, но емкие по содержанию высказывания, вошедшие в "золотой фонд" афоризмов.
О блестящем таланте английского современника восторженно отзывался Генрих Гейне, который следовал его литературному методу в своих "Путевых картинах". Два тома хэзлиттовских сочинений хранились в библиотеке Пушкина, и на некоторых страницах видны "отметки резкие ногтей"...
Помимо "Застольных бесед", в настоящее издание включены очерки из других сборников писателя: о шекспировских персонажах - Гамлете и короле Лире, о выдающихся писателях, живших в одно время с Хэзлиттом, - лорде Байроне и сэре Вальтере Скотте, а также некоторые другие.
Издание снабжено научными статьями (о жизни и творчестве Хэзлитта, о его эстетических взглядах и об одном из его очерков); обстоятельными примечаниями, помогающими раскрыть необыкновенную эрудицию автора в области литературы и искусства; указателями имен, литературных и художественных произведений; иллюстрациями.

Лондон, начало XX века. Издательство "J. M. Dent & Sons Ltd".
Типографский переплет.
Сохранность хорошая.
Вашему вниманию предлагается книга Уильяма Хэзлитта «Персонажи Шекспира» на английском языке.
Уильям Хэзлитт (1778-1830) - один из классиков английской эссеистики, наследник традиций Дж. Аддисона и Р. Стила, популяризатор творчества Шекспира. Его стиль отличают энергия, энтузиазм, ясность изложения при взволнованности тона.
Широкий круг познаний автора, его образованность и ироничный, смелый стиль не оставили дебют Хэзлитта незамеченным. После издания книги «Персонажи пьес Шекспира» Хэзлитт снискал репутацию знатока шекспировской драматургии. Вскоре последовала книга, которую принято считать одним из лучших образцов национальной классической эссеистики - сборник «Лекции об английской драме Елизаветинской эпохи».

Не подлежит вывозу за пределы Российской Федерации.

William Hazlitt (1778-1830) developed a variety of identities as a writer: essayist, philosopher, critic of literature, drama, and painting, biographer, political commentator, and polemicist. What unites this variety is his dramatic and passionate intelligence, his unswerving commitment to individual and political liberty, and his courageous opposition to established political and cultural power. Hailed in 1819 as `one of the ablest and most eloquent critics of our nation', Hazlitt was also reviled for his political radicalism by the conservative press of the period. His writing engages with many of the important cultural and political debates of a revolutionary period, and retains its power both to provoke and move the reader.

Hazlitt, as Pygmalion, mythologizes the obsessional love of his early forties. Galatea is Sarah Walker, the twenty-year old daughter of a tailor in whose house in Chancery Lane Hazlitt took lodgings after separating from his wife. He describes the joys, agonies and humiliations experienced as he worships in Sarah the perfection that he himself has created. The book is written from within the experience, consisting mainly of letters written at the time. It has an immediacy not to be found even in Rousseau and Goethe, Hazlitt's two great predecessors in this confessional mode. We live the constantly shifting moods and terrible self-delusions of the writer as they occur. We respond as if to fiction, but with a heightening awareness that this is the thing itself.