4

Вторая, после «Чумы», история c ясной концовкой, но которую дочитываешь с удовольствием. Настолько прекрасно сыгранная, что какая-нибудь Deus Ex Machina в конце всё только бы испортила. Как солнце неуклонно движется к закату, так же и хорошая драма движется к своей развязке. Даже несмотря на все те поводы для надежды, что бесконечно даются Обломову, понимаешь, что завтра, в котором все дела будут сделаны, не наступит никогда.

Книга написана хорошим русским языком: порой главы, описывающие одну простую сцену, длятся не один десяток страниц, но мерзкость Тарантьева ощущаешь так сильно, что хочется пролистать, а беседы в светлых аллеях парка с Ольгой дочитываешь с таким чувством, будто сам влюблён.

В «Обломове» я вижу прежде всего не «одно из самых глубоких исследований русского характера» (право, что за ущербный шовинизм и противопоставление немцу), а историю, в которой удивительно не противореча друг другу сосуществует жизненная справедливость и морализаторство. Но так как отечественной образовательной программе интересна только последняя часть, мы

исследуем первую.

Обломов, который о жизни большей и не грезил, боялся всяких там путешествий, светской жизни, столичности, мечтал на самом деле об уютном уголке. Да что там – просто прочтите «сон Обломова». И он получил свой рай, пусть и на заднем дворе жизни, куда он добрался на спасательной шлюпке, разбив свой робкий корабль в шторме большой и смелой жизни. Заслужил ли он такой рай? Или может чего-то большего? Наверное, всё-таки такой - не требующий усилий и волнений, с мягким диваном и тёплой комнатой.

Штольц, деятельный малый, может служить примером для всяких там эзотериков. Он просто много работал, и получил то что хотел по праву. Вот и всё. Вроде бы его жизнь – показатель успешности и всего такого, а вроде бы каждый второй и не представляет, как взять и стать настолько лишённым обломовщины. Роман оставляет Штольца занятым бурной деятельностью. Что же, это его стезя.

А также Ольга, Тарантьев, хозяйка дома на Гороховой и все-все-все получили то, что заслуживали.